Письма, письма… Сколько бы их ни было, всегда долгожданные. С замиранием сердца развертываешь каждый полученный листочек, словно там заключалась вся наша жизнь.
Только вот вести из дома приходили нерадостные. Тяжело и голодно жилось в тылу. Сестры спрашивали, можно ли поменять мое новое пальто на картошку… Невозможно было читать равнодушно такие строчки:
«Когда не привозят в магазин хлеб, нам выдают по сто двадцать граммов муки. И если нестерпимо хочется есть, мама раскладывает нам на блюдечки по чайной ложке муки и мы слизываем понемногу, чтобы успокоить голод. А нам все время хочется есть… Мама ходила в поле за мороженой картошкой, собирала прямо из-под снега. Дома пекла из нее лепешки. А сейчас в поле идти не может. Болеет. Врачи говорят, что ее придется положить в больницу…»
Оказалось, пока шло письмо, мать уже несколько дней лежала в больнице. И без того скудный паек хлеба и других продуктов она отдавала дочерям. «Они учатся, — думала она, — их надо кормить. А я как-нибудь переживу». Но как-нибудь не обошлось. Ослабленный организм не выдержал. У нее начался голодный отек. Потом она упала без сил и потеряла сознание.
Целыми днями под окнами больницы стояли и голосили девочки. Глядя на них, не могла удержаться от слез и лечащий врач. Она уводила детей на кухню и просила их накормить, а сама снова возвращалась к больной, которая третьи сутки не приходила в сознание.
Учитывая безвыходное положение в семье, телеграммой за подписью врача был вызван отец.
Больная лежала еще без сил, не в состоянии подняться с постели, но на душе стало легче.
Вот такие невеселые события происходили дома, в далеком тылу.
Ночь под замком прошла беспокойно. Слышала, как просвистело несколько снарядов и поблизости где-то бомбила вражеская авиация. А чуть забылась, приснилась гроза. Увидела себя на той высокой горе, что тянется вдоль деревни. Там сильный ветер разваливал суслоны и разносил по полю снопы сжатой пшеницы. Я их подбирала и приставляла друг к другу, а они снова падали. Мне было страшно от молнии и сильного грома и очень холодно от ветра…
Когда очнулась, увидела, что полушубок лежит на полу, а в палате, как в холодильнике.
Вскочила. Сделала несколько физических упражнений, чтобы согреться. Подошла к окну, где стоял котелок с водой. Хотела умыться, но вода покрылась коркой льда.
«И умыться отставить придется», — размышляю, поглядывая в окно.
Напротив остановился начальник. Не сразу поняла, что он разговаривает со мной, размахивая руками.
