Хотя бы лейтенант пришел. Он где-то Шуре помогает. Она ведь совсем одна останется, если он уйдет. Значит, не может оставить ее. Наверняка и у них положение не лучше, чем у нас с Машей…
Ух, какая длинная ночь! Скорей бы наступало утро!
Выбежишь за очередной охапкой соломы, хочется закрыть глаза, чтобы не видеть происходящего вокруг. Звуковой кошмар не утихал. Хотя и январь на дворе, а снегу здесь мало. Земля кажется черной, а небо и воздух — в огне. Словно пылает весь мир. А тут еще при вспышке орудийных залпов неподалеку высветило группу людей, вооруженных автоматами. «Может, это фашисты-разведчики, Неужели придут?!» — промелькнуло в голове.
Обхватив руками как можно больше соломы, спешу к больным. В работе окружающая обстановка ощущается не так остро.
Настолько плотно уложили людей, что ступить, казалось, некуда. А они все прибывали.
Снова перехожу от одного к другому, прощупывая пульсы, проверяя повязки — нет ли кровотечения. Делаю уколы — сердечные и обезболивающие. Раненных в грудь укладываю повыше, чтобы легче дышалось.
Под утро меньше стало поступать раненых.
— Ну, как там? — с нетерпением спрашивали новичков.
И от прибывших последними узнали о том, что боевая обстановка изменилась, стала надежнее. Кажется, закрепили линию обороны.
Раненному в грудь становилось все хуже. Он умирал. Я стояла перед ним на коленях и плакала.
— Ну потерпи, пожалуйста! — умоляла его. — Скоро придут врачи, сделают операцию, и станет легче.
Прибежал лейтенант. Посмотрел больного. Еще потуже стянули бинты. Но никакие просьбы и слезы не помогли ему дожить до утра. На рассвете он скончался.
На душе у меня было ужасно тяжело. Чувствовала себя виноватой в смерти человека, хотя знала, что спасти его могла только операция.
Добрые вести с передовой успокоили людей. Я вышла на крыльцо, чтобы передохнуть. Ветра не стало. Тучки рассеялись. С рассветом побледнела луна. А главное — наступила тишина на переднем крае. Это так необходимо было для всех нас, таких беспомощных. А еще главнее то, что никаких вражеских разведчиков не было. Это оказались всего лишь столбики от разрушенного мостика через маленькую речушку. Смешно!
Да, теперь смешно. И на душе легче стало. И усталость прошла, словно и не было этой кошмарной ночи.
Обстановка в Зозулинцах, где дислоцировались медсанбаты с большим количеством раненых, оставалась тревожной. Наступило временное затишье, которое могло взорваться в любую минуту. За ночь часть больных была перевезена в Юзефовку, где мы уже провели тревожную ночь. Рядом по территории сахарного завода проходила железная дорога, и представлялась возможность формировать санлетучки.
