И тут я удивила присутствующих, рассказав все дословно, что слышала, и все, что чувствовала. А боль, как мне показалось, была более обостренной, чем могла быть без наркоза.
— Вот теперь-то я буду знать, как давать наркоз, чтобы раненые уснули по-настоящему и не ощущали такой боли, какую испытывала я.
— Значит, появилась тема для разговора на медицинской конференции. Врачам и сестрам доложишь свои наблюдения и ощущения.
А я испытывала душевную радость от того, что пока никто из больных не жаловался на то, что чувствовал боль во время операции.
Палец болел. Уколы и перевязки делать нельзя. Поэтому мне приказано развертывать приемное отделение в одноэтажном помещении, находящемся при входе во двор.
По распоряжению управления полевыми госпиталями, на сей раз личный состав готовится к приему только легкораненых фронтовиков, тех, кого для дальнейшего лечения отправлять в тыл не придется. Работать с ними значительно легче, потому что большинство из них находится на самообслуживании. Зато поступает их гораздо больше.
В одно из дежурств в приемное отделение привезли и пленного солдата, тоже легко раненного.
— А твое место будет здесь, — подвела его к носилкам, где он должен лежать.
— Гут, гут, — заулыбался он.
Щупленький семнадцатилетний мальчишка по имени Курт. Не думаю, что доброволец, как наши. Наверное, у них всех подростков уже призвали на войну. У него сквозное пулевое ранение в бедро. Без повреждения кости. По распоряжению начальника, его оставили в приемном отделении. Через неделю маленькие ранки — входное и выходное отверстия от пули — зажили, и он был уже здоров, лишь чуть прихрамывал. Раз здоров, старшина определил его на работу — подметать двор.
Можно сказать, он находился на разных правах со всеми. Никто его как пленного не обижал, не притеснял. И он, как бы в благодарность, старался помогать санитару перекладывать больных, наводить порядок в помещении.
— Курт, иди-ка сюда, — позвал однажды кто-то из раненых. — Только как тебе все это растолковать? Вот ты еще молодой и не знаешь, за что ты воевал. Когда подрастешь, может, разберешься в жизни и с благодарностью к русским будешь вспоминать такой «плен», в каком ты находишься. Может, осознаешь, как тебе повезло в том, что ты оказался в плену у русских.
Курт виновато и смущенно моргал глазами, не понимая смысла разговора. Наверное, потому и решил изучать русский язык. При каждом удобном случае он подходил ко мне с карандашом и блокнотом, спрашивал и записывал произношение тех или иных слов. Записывал и быстро запоминал. Уже на следующий день пытался говорить со мной по-русски.
