Стучалась головою в камень,
Чтоб камень сделать
Дум венцом.
Зима топталась под скалою.
И, ожиданьям вопреки,
Пусть покрывались
Дни золою,
Терзаний тлели огоньки –
И крались, крались
К ним сомненья:
Чуть ошибись –
Жизнь псу под хвост...
А в зоне главное –
Терпенье.
... «Молчи, Чугай!
Коль впрягся в воз».
Лутавин психовал порою.
Считал?.. напрасен
Тяжкий труд...
И на горе,
И под горою
Здоровье камни перетрут.
А пересуд с освобожденьем?
Навряд ли их дождемся мы...
Теперь зима.
Куда ты денешь
Себя от холода зимы?..
Твое с тобой –
И недомолвки
Бугра...
И мат,
И взгляд косой.
Всегда несытая шамовка.
Полураздет,
Полубосой.
И душу рвущая беседа,
И прозябание в тени.
И слово горькое соседа:
«Молчи, Лутавин,
Воз тяни...
Не нами сроблены наветы.
Но наши в деле имена.
И если
Зеки есть на свете,
Не наша, кореш, ли вина?
Ведь мы
Перед судьбою оба
Здесь на открытой полосе...
Напрасно обвиняешь в злобе,
Ты для меня
Такой, как все.
А коли ты себя считаешь
Способным мною помыкать,
Ты где-то в облаках
Витаешь.
Могу и... дюже
Навтыкать...»
Лугавин вспыхивал берестой.
Он знал -
Судьба их сторожит.
В ее делах
Не все так просто.
В ее душе
Зима пуржит.
Но время правит
В мире этом.
Устав с людей ясак взимать,
Ушла зима...
... Промчалось лето...
И снова грянула... зима.
* * *
Я снова в детство
Возвращаюсь,
Оцениваю и сужу...
Вокруг
Забытых лет вращаюсь,
Искателем в тайге брожу.
Я снова вспоминаю тропы –
Они меня
Полвека ждут.
Зовут.
Шаги мои торопят,
Меня по прошлому ведут.
Я вижу, горем опаленный,
Мой мир в суровые года.
Себя
Мальчишкой несмышленым –
Я возле зоны жил тогда.
В отцовской Телогрейке ватной
И старых ичигах его
Я шастал к зоне
И обратно.
И не боялся ничего.
Быв бамовцам
Приемным сыном,
Стоял я часто в их рядах...
И рос.
И набирался силы
В тех,
Детством розовых,
Годах.
А розовость
Не от цветенья.
Она, похоже, от крови...
Качались над бамлагом тени
И ненависти,
И любви.
И шла дорога
Метр за метром.
За метром метр
Тащилась вдаль.
Меж сопок,
Вылизанных ветром,
Сшивала расстоянья сталь.
Чтоб на себя
Принять громадой
Зерно и уголь,
И свинец.
Да мало ли чего и надо
Возить нам
Из конца в конец.
Приказом пятилеток первых,
В работе греясь добела,
Та магистраль
Железным нервом
Моей лихой страны была.
И без нее в тайге,
В степи ли
Не подниматься городам...
В рельс
Зеки намертво вцепились
Руками.
И по их следам
Тащились зоны
В стоне, в гуде
И страшный
Избывали суд
Не шпалы, чудилось,
А люди
На слабых спинах
Путь несут.
Они сурово и угрюмо
Идут по детству моему.
Ворочают, как глыбы, думы,
Не открывая никому.
По одному идут,
