Под рвущий душу
Хрип ворон.
Почудилось:
Отцовский дом,
Косилка,
Лобогрейка,
Грабли –
С годами здесь
Мужичье-бабьим
Тяжелым нажито трудом.
Народ, известно,
Слово «быть»
Всегда осмысленно решает.
...Но есть такое,
И мешает...
А... не избыть
И... не забыть...
Должно, и страхи те прошли.
Но прочно в памяти засело:
Однажды
Ясным днем весенним
В деревню красные пришли.
Качался крик –
Язык распух.
Не враз
Обскажешь и словами.
Кружился, плыл над головами
Хозяйский плач
И птичий пух.
И Вайнгер –
Красный комиссар
В казенной
Кожаной тужурке
В своей обыденности жуткой
Над этим скопом нависал.
Он говорил (слова важны)
«Людскую делая породу,
Равенство
Мы несем народам -
Все бедняками быть должны».
... Теперь грядущее темно.
И мать
На жизнь смотрела сиро.
И в город
Перебралась к сыну –
Он звал ее к себе давно.
Она в квартире –
В сердце страх.
Нарком, знать, жил
В таких хоромах.
Должно, под полом
Захоронен
Хозяев прежних старый прах.
Она на даче...
Боже мой,
В колхозе их
Хозяйство меньше.
Ей, удивленной,
Онемевшей,
Не породниться бы
С тюрьмой?..
Так жалко дома своего.
А сын уехал на работу.
А у нее одна забота –
Ей страшно,
Страшно за него.
Сидит на лавочке во тьме,
Вконец замучена, несчастна,
К богатой даче
Не причастна,
Опаску точит на уме...
И после сыну говорит:
«Заснуть пытаюсь...
И не спится.
Душа
Среди шкафов теснится,
Отныне птицей не парит.
Тоскливым ветром
День продут.
Кубыть
Не будет сна и ночью.
Боюсь я за тебя, сыночек –
А ежли красные придут?!.»
... Он много значил,
Человек,
И в сложной жизни
И в постылой?
Когда и кровь уже остыла,
И на земле
Двадцатый век...
Когда к делящей мир меже
Припал душою обнаженной?
Уже в моей России жены
Живут полвека без мужей.
Их мужики остались в том
Сороковом
Невозвратимом.
Их
Как преступников
Скрутили
И отвезли
В казенный дом.
Они не ведали - за что
Им эта выпала кручина?
Коль настоящую причину
И ныне мало знает кто...
... А власть над ними
Пришлый род
Забрал.
И не спускает глаза.
Пускает кровь им
Раз за разом,
Чтоб в трепете
Держать народ...
В то время давнее печаль
В сердца их русские
Вселилась.
Сам Бог им дал
Свою немилость
И многих
С плахой повенчал.
А жены ждут... А жены ждут...
Они еще свиданий просят.
И в тюрьмы
Хлеб засохший носят.
А дни идут...
А дни идут...
Который день свиданий нет.
И дома малые ребята.
Жизнь
На кресте судьбы распята,
И стал немилым белый свет.
Хоть руки впору наложить –
Самой избавиться от ада...
Но только надо,
Только надо
Детей растить
И, значит,… жить.
И жизнь вернется на круги,
Где от надежд одни руины...
И в них
Судьба Поповой Нины,
И судьбы тысячей других.
