В борьбе идей,
Они года
Мечту растили и... таили –
России навязать права.
Они считали - или...
или...
Все остальное трын-трава.
* * *
В прекрасной
Солнечной Полтаве
В тридцатом горестном году
Жил тихий юноша Лутавин,
Стараясь быть не на виду.
В семье эсеровской Рожденный,
Родных и близких утерял.
Самоученьем изможденный,
Себя грядущему вверял.
Хоть в жизни
Многое не ведал,
Подчас
Простосердечным был.
И очень смутно помнил деда
Должно, нарочно позабыл.
(Себя от бед оберегая,
дед «стряпал» разные дела,
да и фамилия другая
у деда, кажется, была...)
Лугавин этому значенья
Не предавал.
Уж так велось...
Злых обстоятельств
Ли стеченье
Виновно в этом?
Иль «авось»?
Он рос в России –
Гость незваный, -
Горел «идейности» огнем.
И дух земли «обетованной»
Слегка повыветрился в нем.
Он с детских лет
До смерти самой
Нес памятью ужасный миг,
Когда оружием бряцая,
Пришла ЧеКа
И грудой книг
Устлала пол. Бюро взломала.
Порыла шмугки в сундуках...
Облив глаза тоски эмалью
Свет ламп
Качался на штыках.
Метался свет в прихожей,
В зале,
Пытаясь темень превозмочь.
В ту ночь
Отца и дядю взяли
И увели навечно в ночь...
На время опустилось в реку,
Растаяло в мужицкой мгле
Ученье Пинскнера о некой
Манящей, призрачной земле.
И юноша притих на время,
Чтоб незаметно
Жизнь влачить.
Он думал - неудачи бремя
Ему помогут облегчить
Смиренье мнимое
И слабость...
Прикидываясь хиляком,
Он,
С совестью своей поладив,
Стал с ней сотрудничать
Тайком.
И стал он
Беспризорным, бедным,
Средь множества других
Тогда.
За окнами гудел победно
Лихим набатом день труда.
Пора «гражданской»
Миновала.
Будь мирным дням
Безмерно рад.
Россия фениксом вставала
Из пепла горя и утрат.
И вместе с нею поднимался
Притворщик –
Видно по всему.
Должно, душою оклемался,
Уже прикинул - что к чему.
Уже познал,
Увы, - мир хрупок.
И честно верил лишь себе.
Пусть племя
Делится на группы,
Друг друга режущих
В борьбе.
Перед лицом проклятых гоев,
Что расплодились, будто тля
Оно сольется... И на горле,
На вражьем,
Стянется петля…
Тогда-то и возникло слепо
В бессонницу
Зовущих дней
Желание заняться лепкой,
Уйти в мир глины и... камней.
От неудач нелёгких, первых,
Они усилили азарт,
До простодушных
Детских «перлов»,
Которыми забит базар.
И в жестких буднях
Креп Лутавин –
Свой хлеб насущный
Добывал.
Подчас
В торговлишке лукавил
И в деле руку набивал.
И думал -
С дней рожденья в генах
Есть чувство желчности
К чужим.
И в расовый поверив гений,
Душою осуждал режим.
Но помня
Самых близких участь,
Своим надеждам возражал,
Разочаровывался, мучась...
В год прожитый –
На два мужал.
