Бет нетерпеливо натянула вожжи, и лошадь тряхнула головой. Бет не сожалела, что отказала лорду Йену, но ей было немного обидно, что он так скоро после ее отказа поссорился с братом из-за этой грудастой сопрано. Ей хотелось, чтобы он хотя бы немного огорчился.
Она старалась забыть эту историю и сконцентрировать внимание на маневрировании по широким парижским бульварам, которые превратились в улицы Монмартра. На вершине холма она нашла мальчишку, который присмотрел бы лошадью и коляской, и направилась на небольшую зеленую лужайку, которая ей приглянулась. Кейт, следуя за ней, ворчала.
Монмартр до сих пор все еще напоминал деревню своими узкими кривыми улочками, с яркими летними цветами, бурно растущими в ящиках под окнами, деревьями, растущими по склонам холма до самого города. Это было так не похоже на широкие авеню и огромные городские парки Парижа, которые, как теперь понимала Бет, являлись причиной, заставлявшей художников и их натурщиц стремиться Монмартр. Здесь все, включая ренту, было дешевле.
Бет установила мольберт на обычном месте и села, пристроив карандаш на чистом листе бумаги. Кейт плюхнулась на скамью рядом с ней и с беспокойством следила за художниками, будущими художниками и любопытными, заполнившими улицы.
Бет сидела так уже третий день, глядя на раскинувшийся внизу Париж. И третий день лист бумаги оставался чистым. После первых восторгов от покупки карандашей, бумаги и мольберта Бет поняла, что не имеет понятия, как рисовать. Все равно она каждый день после полудня раскладывала свои вещи. Если не считать этого, они с Кейт имели чем заняться.
— Как вы думаете, она натурщица? — спросила Кейт.
Она указала подбородком на хорошенькую рыжеволосую женщину, которая прогуливалась вместе с другими леди на противоположной стороне улицы. На женщине было светлое платье с прозрачной верхней юбкой, подобранной сзади, чтобы показать расшитую лентами нижнюю юбку, ее шляпка, с большим вкусом отделанная цветами и кружевами, была игриво надвинута на глаза. Зонтик от солнца был в тон ее платью. Она привлекала к себе внимание, но ничего не делала для этого специально, решила Бет с некоторой завистью. Все в этой женщине было обворожительным.
— Затрудняюсь сказать, — ответила Бет, осмотрев женщину с головы до ног. — Но она определенно очень красива.
— Хотела бы я быть достаточно красивой для натурщицы, — вздохнула Кейт. — Не то чтобы хотела стать ею… Моя дорогая мама содрала бы с меня за это шкуру. Такие леди должны быть очень порочны, чтобы раздеваться перед художником.
