Для иностранцев я искала приличные дома с красивыми садиками, а не безликие бетонные особняки, натыканные по всему городу. Я понимала, что нужно иностранцам, потому что и сама теперь была немного иностранкой.
Однажды я постучалась в один небольшой домик, рядом с которым раскинулся прекрасный сад с орхидеями и баньяном. В домике жил старик. Он даже не думал о том, чтобы сдавать свой дом, но мы разговорились. Он пригласил меня войти и угостил чаем.
Старик оказался человеком образованным и мудрым. Он много повидал и многое пережил на своем веку. Его философские рассуждения запали мне в сердце: «В Камбодже мы живем точно лягушки перед королем. Когда король приказывает, мы высовываем головы из болота и поем. По его же сигналу прячемся обратно в воду. Если же какая лягушка вздумает высунуть голову по собственной воле, король тут же отрубает ее мечом».
После этого он сделал такое признание: «Я многое повидал, через многое прошел и понял, что все бессмысленно. Пока человек молод, вот как вы, энергия из него так и хлещет. Вы хотите понять очень многое. Но все это ни к чему. Я боролся всю жизнь, но оказалось, что впустую. Вот теперь живу тихо один и дожидаюсь смерти. Главное, что необходимо человеку, — это покой и возможность ухаживать за собственным садом».
Я поняла этого старика и часто в мыслях возвращалась к его словам. Когда ты лягушка, действительно лучше не высовываться — сидишь тише воды, ниже травы и не пытаешься ничего изменить. Я это понимаю. Но я не думаю, что в силах изменить мир, я даже не замахиваюсь на такое. Я пытаюсь изменить жизни лишь тех, кто страдает у меня на глазах. Я хочу изменить всего-навсего жизнь одной маленькой девочки. И еще одной. И еще. Потому что если этого не сделаю, мне не будет покоя, я не смогу спать по ночам.
В августе 1996 года в столице Швеции прошла большая конференция, темой которой была сексуальная эксплуатация детей. Несколько журналистов написали о ситуации в Камбодже. После этого крупные международные организации заинтересовались нашими планами, а одно из подразделений ООН обещало помочь с финансированием.
Долго же они собирались. К тому времени у нас с Пьером жили уже несколько девушек. Одна была беременна, двоих сутенеры посадили на наркотики, еще одна нянчила двоих маленьких детей. Все они жили в одной комнате; мы с Пьером, а также Адана и Нинг ютились в другой. Если становилось слишком шумно, Пьер выходил в коридор на раскладушку.
