Чтобы отомстить мне, мой враг избрал орудием красивую женщину, а женщины, в конце концов, все обладают прирожденной способностью трогать сердца – так же, как и дети, – притворством и слезами; но, так как они рождены, чтобы плакать, они умеют растрогать. Да будет проклята Богом их решительность, ибо они настолько готовы выполнять все, что приходит им в голову, что когда они не могут добиться чего-нибудь силой, то сделают это посредством коварства или плутовства. Они обладают такой большой силой, когда говорят все, что им вздумается, а мы такой слабостью, веря им, что кажется, будто мы только для этого и родились. Я видел многих очень праведной жизни; но даже в них я находил неуравновешенность характера; и я знал некоторых женщин, очень скромных самих по себе, однако они были такими лишь для того, чтобы говорить дурное о других женщинах, имеющих какую-нибудь слабость, и, в заключение, мало найдется таких, которые избегают какого-нибудь несчастья.[275]
Я избавился от беды, какая могла случиться или в какой я уже был, но не избавился от рук альгвасила, явившегося на шум; а так как он увидел меня бегущим, то схватил меня; но я очень поспешно сказал ему:
– Что вы делаете, ваша милость? Вы хотите, чтобы мы оба погибли в руках этого демона, находящегося в том доме? Бегите и спасайтесь, потому что он убивает всех, кто ему попадается.
Он отпустил меня и бросился бежать, потому что, слышав уже молву про демона из колодца, он окончательно убедился в этом, когда я ему это подтвердил.
Я не останавливался, пока не достиг тени, в которой мог отдохнуть, падавшей от двух друзей, Геркулеса и Цезаря, поставленных на двух высочайших колоннах при входе на Аламеду, устроенную этим благородным кабальеро, доном Франсиско Сапата, графом де Барахас, который уничтожил в Севилье столько беспорядков.[276] Но здесь не кончились беспорядки этой ночи; ибо, отдыхая, я услышал позади себя на улице Гарбансера[277] очень сильный шум в цветнике из высоких мальв, какие здесь растут, причем мальвы шевелились, хотя не видно было, кто их шевелил, и это меня немного испугало, потому что время было ночное, а я находился в очень пустынной местности; но когда я с обнаженной шпагой подошел ближе, я не заметил ничего, кроме раскачивания мальв и какого-то шума между бывших в цветнике камней, пока оттуда не выскочили в драке змея и кот. Змея старалась обвиться вокруг тела кота, а кот, встав на задние лапы, царапал змею когтями между чешуей, и это продолжалось довольно долго. Наконец змея, не будучи в состоянии противостоять когтям кота, вернулась в свои мальвы, а кот, как тореро,
