* * *
С того дня я нетерпеливо отыскиваю призраков, которые должны принять участие в этой мировой войне. Никогда с начала времен, не было войны, подобной этой: конечно, Мальборо и Герцог, Тэлбот и Гарри Монмут и немало другого таинственных владык должны мчаться рядом с нашими всадниками.
Старые боги войны пробуждаются от шума орудий.
* * *
Все страны пришли в движение. Недостаточно, что Азия жужжит подобно сердитому улью и далекие острова вооружаются, что Австралия посылает сюда своих молодых людей и Канада устраивает у себя военные лагеря. Когда мы обсуждаем военные новости, мы провозглашаем древние имена: мы спорим, как держится Рим и как дела в Греции.
* * *
Что касается Греции, я перестал говорить о ней. Если я хочу сказать что-нибудь о Греции, мне следует взять поэтическую антологию и указать на прекрасный старый стих лорда Байрона: «Горы взирают на Марафон — и Марафон взирает на море». Но «стоя у могилы Персея», Греция, кажется, пребывает в том же самом настроении, которое вынудило лорда Байрона назвать ее безнадежно дряблой страной.
* * *
«Это Греция, но живой Греции больше нет» — такая же истина, как и прежде.
Последняя телеграмма Кайзера, должно быть, оказала свое успокоительное воздействие. Вы помните, как это случилось: кайзер был слишком занят, чтобы придумывать новые фразы.
Он телеграфировал сестре знакомую потсдамскую сентенцию: «Горе тем, кто посмеет поднять меч на меня». Я уверен, что я слышал это прежде. И он добавил — восхитительный и существенный постскриптум! — «Мои поздравления Тино».
* * *
И Тино — король Константин Эллинский — понял. Он сейчас лежит в постели с высокой температурой и хочет в постели остаться, пока погода не установится. Но перед сном он смог сообщить журналисту, что Греция спокойно занимается своими делами; такова ее миссия — нести цивилизацию миру. Верно, такова была миссия древней Греции. Все, что мы получаем от современной Греции Тино — не цивилизация, а маленькие ягоды черной смородины для сливового пудинга.
* * *
Но Рим… Греция может быть мертва или торгует смородиной. Рим жив и бессмертен. Не говорите со мной о синьоре Джиолитти, который абсолютно уверен, что единственный вопрос, имеющий значение в этой новой Италии, то есть в старом Риме, это коммерческие отношения с Германией. Рим легионов, наш древний хозяин и завоеватель, жив сегодня, и он не может существовать ради позорного мира. В моей газете есть речь поэта, обращенная в Риме к бушующей толпе: я выброшу свою колонку и включу эту речь в Книгу Поэзии.
