На Азорах нет вожжей. Их заменяет погонщик, вооруженный длинной острой палкой. Погонщик все время идет рядом с ослом и управляет им с помощью этой палки. Если осел движется слишком быстро или спуск оказывается крутым, погонщик просто-напросто придерживает животное за хвост.
— Это где как,— смеясь сказал по этому поводу Роже.— У нас удила крепятся с другой стороны, вот и вся разница.
Когда можно было трогаться в путь, Томпсон заметил, что три осла остались без владельцев. Среди отсутствующих значился напуганный возможными землетрясениями Джонсон. Двумя другими были, конечно, исчезнувшие накануне молодожены.
В восемь тридцать наши всадники — вернее сказать, ословсадники — двинулись в путь. Впереди «гарцевал» Томпсон, сбоку — его помощник Робер, а позади, привычно выстроившись по двое, следовала вся колонна.
Шествие эскорта[62] из шестидесяти двух кавалеристов-ословсадников в сопровождении стольких же погонщиков стало настоящей сенсацией на главной улице города. Все, кто смог вырваться из сладких объятий сна, появились в дверях и окнах. Среди них был и весьма церемонный Луиш Монтейру. Одетый в просторное пальто, прислонившись к косяку двери, он невозмутимо смотрел, как движется длинная кавалькада[63] туристов, и ничем не выдавал своего отношения к увиденному. Но вдруг эта олицетворяющая хорошие манеры статуя оживилась, взгляд заблестел: он увидел сэра Гамильтона.
Не будучи вооружен моноклем, барон все же узнал своего сурового учителя вежливости и, помертвев в душе, послал ему самое теплое приветствие. Гордый Луиш Монтейру ответил на него, согнувшись до земли, и сразу же вернулся в свою лавку. Получив наконец удовлетворение, он без сомнения начал теперь чинить монокль.
Вскоре колонна подошла к тому месту, где главная улица разделялась на два направления. Всадники повернули направо, как вдруг раздались крики, восклицания. Все остановились, Томпсон рванулся к месту происшествия.
На мостовой лежали два тела. Одно — тело осла, другое, массивное,— тело Пипербума из Роттердама.
У голландца не оказалось никаких следов ушиба. Томпсон увидел, как тот спокойно поднялся и печально посмотрел на поверженное животное. Хотя осел Азорских островов очень вынослив, пределы нагрузки существовали и для него. Вес Пипербума перешел эти пределы, и осел, надорвавшись, околел.
Констатация этого факта вызвала смятение. Минут через десять кончина осла была признана официально. Что теперь делать? Ведь всякое другое животное при таком седоке ожидает, без сомнения, та же участь.
