Из-за матери я старался включать радио негромко. Время от времени я даже пытался перестать слушать Голос, но это было невозможно. Каждый жилец дедушкиного дома обладал хоть одним пороком: пил, курил, играл в азартные игры, лгал, ругался, бездельничал. Моим пороком был Голос. По мере того как усиливалась зависимость, росло и мое к нему снисхождение. Потом просто слушать стало недостаточно. Я начал отвечать. Рассказывал Голосу о школе, Малой лиге, здоровье матери. Она приходила по вечерам с работы такой замученной. Мы с Голосом постоянно о ней беспокоились. Если я находил правильный ритм — слушал, пока Голос говорил, и говорил, пока Голос молчал, — получался почти диалог.
В конце концов мать меня поймала.
— С кем ты разговариваешь? — спросила она.
— Ни с кем.
Она прикрыла рот рукой. Вид у нее был потрясенный.
Как-то днем, когда Голос только закончил свою передачу, в дедушкиной гостиной зазвонил телефон.
— Ответь, — сказала мама странным голосом.
Я взял трубку:
— Алло?
— Здравствуй, — произнес Голос.
Я сглотнул.
— Папа?
Никогда раньше я не произносил этого слова. Я почувствовал облегчение внутри, будто пробка вылетела из бутылки. Он спросил, как у меня дела. «В каком ты классе? Правда? Тебе нравятся твои учителя?» Он не сказал, что мама тайком организовала этот телефонный звонок, услышав мою беседу с радиоприемником. Не объяснил, где он находится или почему никогда не навещает нас. Он вел со мной непринужденную беседу, будто мы были старыми армейскими приятелями. Потом я услышал, как он затянулся сигаретой так глубоко, что казалось, клубы дыма вырвутся из телефонной трубки. В голосе чувствовался дым, и я подумал, что голос и есть дым. Так я и представил себе отца — как говорящий дым.
— Ну что ж, — сказал он, — хочешь пойти со своим стариком на бейсбольный матч?
— Ух ты! Правда?
— Конечно.
— На «Метс» или «Янкиз»?
— «Метс», «Янкиз» — какая разница.
— Дядя Чарли говорит, что «Метс» как-то вечером заходили в «Диккенс».
— Как поживает твой дядя Чарли? Как у него дела в баре?
— Они завтра вечером играют с «Брэйвз».
— Кто?
— «Метс».
— А, понятно.
Я слышал позвякивание кубиков льда в бокале.
— Договорились, — сказал он. — Завтра вечером. Я заеду за тобой к дедушке в полседьмого.
— Я буду готов.
Готов я был уже в половине пятого. Сидя на крыльце в своей новой бейсболке с эмблемой «Метс», запихнув кулак в новую бейсбольную перчатку, я всматривался в каждую машину, приближающуюся к нашему дому. Я ждал отца, но не знал, как он выглядит. Мама не сохранила ни одной его фотографии, а я еще не бывал в Нью-Йорке и не видел его лицо на афишах и бортах автобусов. Вдруг у отца стеклянный глаз, парик или золотой зуб? Я не смог бы опознать его в полицейском участке, — хоть дедушка и предполагал, что однажды мне придется это сделать.
