Папа — старой совковой закалки, он никогда не поймёт и не примет. А хозяйка магазина однажды в случайно оброненной фразе ясно дала понять, как она относится к "всяким извращенцам". Наша леди-босс, вечно кутающаяся в цветастую шаль с длинной бахромой, смотрела на мир злыми мышиными глазками-бусинками и выглядела ярой гомофобкой.
Ну вот, умею же я всё испортить... Зачем я позволила этим мыслям вторгнуться в уютное кофейное тепло нашей встречи? Хотя бы сегодня, хотя бы сейчас не думать об этом. Просто пить кофе и смотреть на тебя, представляя себе, что окружающего мира не существует. Нет враждебности, нет непонимания, нет "фобии". Да, иллюзия. Но от реальности иногда так устаёшь...
Мы шли по тротуару медленным прогулочным шагом. Твоя трость время от времени касалась бордюра, а гитара висела за спиной. Шуршали под ногами листья. Колючий свет фонарей скользил бликами по твоим очкам.
— Тебя проводить? — предложила я.
— Я хорошо ориентируюсь, — сдержанно ответила ты. — А если заблужусь — навигатор подскажет.
Предложения помощи задевали твою гордость, поняла я. Ты хотела быть независимой, самостоятельной и сильной. "Человек с ограниченными возможностями" — это не про тебя. Ты уже доказала, что возможности на самом деле безграничны. Твоя музыка — тому подтверждение.
— Ладно, — улыбнулась я, меняя тактику. — Тогда ты меня проводи. А то уже поздно, темно, страшно...
До моего дома было всего четыре остановки, и, чтобы оттянуть момент расставания, мы пошли пешком. Всю дорогу я ломала голову: приглашать тебя зайти или нет? Отец был дома, так что всё это выглядело бы странно и глупо.
Когда мы пришли, повисла неловкая пауза. Я пробормотала:
— Папа дома, так что... Но если хочешь, заходи... Можно чаю попить.
Мы стояли в тёмном дворе, окружённые жёлтыми квадратами окон. Твои пальцы ласково скользнули вниз по моим рукам — от локтей до запястий.
— Ладно, не парься, — со смешком сказала ты. — Скажи лучше, когда у тебя выходной?
— Завтра, — ёкнуло у меня в груди.
— Ну, тогда... если ты не против, может, встретимся? — согрел меня твой голос. — У меня тоже завтра день свободный.
От твоей смелости мурашки защекотали мои лопатки, а голос... Голос окутывал летним теплом посреди сумрачного осеннего холода. Между нами не было сказано ни слова о цели и последствиях этой встречи: всё разумелось само собой, естественно и просто. Слова были и не нужны. Потому ли, что "рыбак рыбака видит издалека", или же потому что ты тоже почувствовала во мне что-то близкое и родное — не знаю. Может, общество и считало это неправильным, но меня не покидало чувство, что происходящее с нами — как раз таки правильно. Будто паззл сложился или исполнилось какое-то пророчество. Мир перестал иметь значение, важно было только пожатие твоей руки.
