Юная красавица растаяла как воск, оказавшись в опасной близости от Галена. Его рука замерла у очередного цепкого шипа. От ее легкой дрожи и прерывистого дыхания у него в жилах вспыхнул огонь. Ему осталось совсем чуть-чуть повернуть голову, чтобы его губы оказались у атласного изгиба между девичьей шеей и плечом.
Амисии показалось, что ей на кожу поставили тавро — так обжег ее этот поцелуй. Однако она не отстранилась, а только выгнула шею. Мучительное наслаждение охватило ее… Со сдавленным стоном она откинула голову на широкое мужское плечо.
Этот тихий стон лишил Галена рассудка. Вначале он успокаивал себя тем, что, вкусив медвяного нектара, сможет вовремя остановиться. Теперь выдержка изменила ему. Он резко оторвал последний клин материи от острых шипов, отступил назад и развернул Амисию к себе лицом. Его руки скользнули под плащ и стали поглаживать девичью спину, с каждым движением теснее привлекая Амисию к груди. Его рот жадно и вместе с тем бережно накрыл ее губы и заставил их приоткрыться. Поцелуй становился все более страстным, и Амисию закружил ураган неизведанных ощущений.
Когда она порывисто привстала на цыпочки и изгибы ее тела совпали с изгибами его твердой плоти, Гален понял, что держится из последних сил. Хваленая выдержка готова была вот-вот ему изменить. Если эта неискушенная, но обольстительная дикарка не одумается, он ничего не сможет с собой поделать.
Но Амисия уже утратила способность рассуждать, поэтому она не поняла, что Гален пытается ее отстранить из самых благих побуждений. Она не могла смириться с кажущейся холодностью и снова прильнула к его груди.
Теперь и у Галена вырвался слабый стон. Эта девушка, сама того не ведая, подвергала его чрезмерному искушению, а себя — неминуемой беде.
Опасаясь, как бы он не оттолкнул ее опять, Амисия просунула свои тонкие пальчики сквозь сильные мужские пальцы. Прикосновение мягких, не привыкших к труду ладоней еще раз утвердило Галена в мысли, что эта наивная обольстительница девственна и высокородна — два этих обстоятельства стояли как преграда на пути к удовлетворению заветного желания. Гален едва не угодил в ловушку, расставленную ими самими, забыв, что и девушка, и он выдают себя не за тех, кто они есть. Человек чести, он не мог позволить себе взять то, что она в своем неведении готова была отдать — это было бы равносильно предательству памяти его покойного крестного отца. Что и говорить, эта девушка при всем своем очевидном сумасбродстве была слишком невинна, чтобы понимать, на что она себя обрекает под покровом лесной темноты. Но Галену, с его обширным опытом, не подобало терять контроль над своими ощущениями. Однако, несмотря на эти разумные доводы, он никак не мог унять огонь в крови. Напротив, его волнение только усиливалось. Высвободив пальцы, он положил ладони ей на плечи и решительно отстранил ее от себя.
