— Но я все равно пойду в свой сарай!
Если они попытаются не пустить меня к моей печи для обжига и к гончарному кругу, ко дню рождения я просто сойду с ума.
— Согласна. — Мама, должно быть, поняла мое отчаяние.
— Ладно. — Я опять глубоко вздохнула.
Папин телефон снова зазвонил. Он молча слушал, а потом махнул рукой Себастьяну и Коннору.
— Ваш дядя Джеффри направляется к нам, а тетя Руби уже подъезжает. Пойдите и помогите ей войти в дом.
Тот факт, что тетю Руби убедили покинуть дом и приехать к нам, очень многое говорил о серьезности ситуации. Папа коснулся маминой руки, его губы были напряжены.
— Мы с этим разберемся, — пообещал он, прежде чем отправить всех нас наверх, по спальням.
— Ты как, в порядке? — спросила Люси, когда мы наконец собрались ложиться.
Она уже начала снимать с себя те несколько фунтов серебряных украшений, которые носила постоянно, доказывая тем самым, что слухи о том, что вампиры не выносят серебра, — всего лишь миф.
— Да я-то в порядке, это со всеми остальными неладно, — пробормотала я.
— Вот удивила! — фыркнула Люси. — Ты же младшая сестра и прекрасно знаешь своих братьев.
Я закатила глаза к потолку и спросила:
— Интересно, каково это быть единственным ребенком в семье?
— Откуда мне знать? Твои братцы достают меня точно так же, как тебя.
— Верно…
Люси молчала, пока мы обе не переоделись. Она надела длинную черную ночную рубашку, похожую на сарафан, а я — любимые пижамные штаны и футболку. Из нас двоих она всегда выглядела куда больше похожей на будущего вампира. Я вздохнула.
— Соланж, мне ведь так и не довелось видеть обращения Николаса или Логана, — негромко сказала Люси. — Меня тогда выставили из вашего дома, помнишь?
— Помню, — тоже очень тихо ответила я.
Меня за дверь не выгоняли, но отчетливо дали понять, что мне нечего делать на третьем этаже, где спали все братья. Я слышала только неестественную тишину и видела бледные, встревоженные лица родителей, когда они сменяли друг друга возле Логана, а на следующий год — возле Николаса. Что касается остальных братьев, то я была тогда слишком еще мала, чтобы понимать, что происходит, и родители отправляли меня куда-нибудь с Люси. Ее мама вечно сюсюкала надо мной и пичкала меня шоколадом, что сердило Люси, потому что ей самой доставались только соевые конфеты. Я тогда совершенно ничего не соображала. Затотеперь поняла.
— Ну и… что на самом деле происходит? — настойчиво продолжила Люси. — Я знаю, что ты должна заболеть, но неужели очень сильно?
