Вечером, вскоре после проявления снимков, незадолго до полицейского часа, панна Дыонизова пришла с известием, что засады на Беднарской нет и что на Старувке тоже все спокойно, никаких проверок.
Первым простился с хозяевами Стасик. Он был здорово не в духе, потому что Марцинка, войдя в раж, не только подрубила его обтрепавшуюся снизу куртку, но и сунула ее в таз с мыльной пеной, приговаривая при этом, что порядочный мальчик никогда не станет ходить в таком виде. Он хотел отправиться в путь в одной рубашке, но, взглянув на старую пани Миложенцкую, натянул голубой свитер, хотя делал это с явной неохотой.
— Завтра принесу свитер и заберу куртку, — угрюмо сказал он Марцинке.
— Завтра твоя куртка будет высушена и выглажена, — ответила Марцинка.
— Завтра принесу свитер и заберу куртку, — повторил он.
Станиславу Стасик на прощание кивнул.
— Беднарская, дом три, — сказал он ему тоном заговорщика, — третий этаж, вход с улицы, фамилии на дверях нет.
— Попутного ветра, Стасик, — попрощалась с ним Кристина.
И парень исчез, словно бы его и впрямь ветром сдуло. Лишь деревянные ступеньки загудели.
Станислав и Кристина, несмотря на уговоры Миложенцких остаться, тоже решили вернуться домой. Оба хотели с самого утра пойти на работу, каждый в свою «фирму».
Перед уходом Станислав еще раз проверил негативы. Тщательно промытые после проявления и закрепления, они теперь были помещены им в маленькие деревянные решетки, которые он тоже нашел в наборе у Антека. Теперь они стояли одна к другой на широком подоконнике в его комнате.
— Пока не высохнут, лучше не трогать, — объяснял он Кристине, — а то еще склеятся, и тогда начинай все сначала.
Откуда-то из дальних комнат вышла Галя.
— Приходите завтра, — сказала она Станиславу и, словно угадывая Кшисино любопытство, добавила. — Я познакомлю вас с мамой. Отец сейчас спит. Но тоже просил вас завтра к вечеру зайти. Приходите обязательно, — повторила она. — И мама будет.
Подавая ему на прощанье руку, она добавила:
— Пожалуйста, пан Станислав, поберегите ногу!
Неизвестно почему, Станиславу вдруг показалось, что она хотела ему сказать что-то совсем другое.
Неожиданно для самого себя он наклонился и поцеловал ей руку.
— Значит, завтра к вечеру. Я буду ждать, — сказала она, и в голосе ее снова зазвучала скрипка.
В ту же минуту в прихожую вошла Кристина, в руках у нее была большая светловолосая кукла, та самая, что накануне глядела на них с подоконника Галиной комнаты.
