Сокровища Королевского замка | страница 52
И все же это еще не была пора Благой Вести.
Сомнения, гнев, горестный призыв к справедливости. «Presto con fuoco»[21] — записал двадцатилетний композитор, видя боль и раны восстания. И один за другим летят огненные аккорды, дают оружие в руки, ведут на улицу против врага.
Тишина. Пианист кончил играть.
Никто не аплодировал. Люди сидели, затаив дыхание.
Когда зазвучало чуть слышное вступление, суля исполнение еще одной вещи, на фоне золотых свечей мелькнул темный силуэт Гали. Она вернулась в комнату Антека, пришла к ним. Забралась в кресло, закрыла лицо ладонями.
И вот от этих золотых лучей поплыли вдруг кристально чистые звуки, нежнейший, исполненный любви женский голос пел:
Темно-синее небо на картине Кендзерского светилось многими звездами. Станислав вдруг подумал, что солнце, о котором поется в песне, сочиненной давно умершим Фридериком, — тоже звезда, и сейчас эта песня как бы провожает, а быть может, зовет к себе мальчика-астронома Антека.
«Ах, если б стать мне солнышком на небе!» — пел в тоске голос.
Когда рефрен затих и по клавишам промчался припев, исполняемый обычно лишь пианистами, голос зазвучал чистой, богатой и сияющей трелью, уподобившись лучику света, игравшему в прозрачной воде, самой радости существования.
Этот глубокий, вибрирующий, с приглушенным скрипичным тоном голос почему-то казался Станиславу знакомым. Ему казалось, что он уже не один раз его слышал и только не мог припомнить, где.
звучало доверчивое, трогательное и такое щемящее признание в любви.
Потом снова трель без слов, прозрачная, птичья. Может, именно она напомнила Кшисе о старом профессоре, любителе и знатоке птиц, который не хотел «ни в какой другой стране» искать прибежища и спасения. А вместе с этим воспоминанием в душе ее родилась, казалось бы, невероятная догадка. Она вопросительно посмотрела на Галю. Та сидела бледная, но с каким-то просветленным лицом.
ГЛАВА XII
В комнату Антека, двери которой Галя опять прикрыла, проникал негромкий, понемногу затихавший говор. Это слушатели прощались после концерта, забирали пальто, плащи и по двое, по трое выходили; одни — на Козью, другие — на Краковское предместье.
Галя, долго сидевшая молча и неподвижно, вдруг сорвалась с места.
— Я совсем забыла! Вы, наверное, есть хотите! — воскликнула она и выскочила из комнаты.
Вернулась с подносом, полным всякой еды, и тотчас снова исчезла в дальних комнатах. Вслед за ней появилась с очередным подносом, тоже уставленным угощением, панна Дыонизова, которая осталась в комнате Антека, оказывая ребятам знаки внимания.
