Кто-то сообщал, почем нынче на рынке кусок свинины, сало и доллары. Кто-то в углу приоткрыл кошелку с деревенской колбасой и маслом, и тут же началась торговля.
Навстречу одной шутке летели еще две, меткое словцо пикировалось со столь же удачным. Веселье смягчило натиск острых локтей.
— Знаете, — говорил соседу знаменитый профессор, — во время предыдущего налета на площади Керцеля никто не прятался. Все смотрели в небо и хлопали. Такой уж город — единственный на свете!
Казалось, что и тут при звуках взрывающихся бомб взорвутся аплодисменты.
Охваченный этой особой атмосферой, Станислав чувствовал, что он среди своих, среди людей, хорошо ему знакомых с давних пор по встречам на улице или в магазине, по воспоминаниям и еще по каким-то неуловимым приметам, объединявшим людей этого удивительного города.
Но, следуя привычке военных лет, Станислав не забывал оглядываться по сторонам, оценивая обстановку. Они стояли в подворотне солидного варшавского дома. Мощные кирпичные стены, такой же кирпичный свод над головами надежно предохраняли от бомб, хотя само здание было сожжено еще в тридцать девятом году. Входная дверь, которая раньше вела на лестничную площадку и далее, в расположенные на этажах квартиры, теперь была наглухо заколочена толстыми досками.
В глубине виднелся двор, заросший травой, несколько кустиков и один-единственный тополь, возле которого был воздвигнут маленький алтарь.
Однако выхода во двор не было. Его закрывала стена из ажурно уложенных кирпичей. Просвет между кирпичами позволял видеть все, что происходило во дворе, но проникнуть туда было невозможно.
Станислав заметил, что и Стасик оглядывается неодобрительно. Как видно, и он не любил подобных мест без запасного выхода.
Кристина смотрела сквозь ажурную кладку во двор, где смешно подпрыгивал маленький котенок, он играл со своей тенью, не подозревая об опасности, которая заставила людей собраться в подворотне.
— Кис, кис, — позвала Кристина котенка.
К ее голосу присоединился восторженный детский голосок, перекрывший говор толпы.
— Киса, киса! Киса, киса!
— Ися!
«Пани Ядвига с Исей! Надо же, такой случай! Вместе поедем на Беднарскую, когда дадут отбой!»
Вдруг люди умолкли. Теперь еще отчетливей слышался птичий гомон, монотонный, высокий гул моторов в поднебесье и радостные возгласы Иси.
Заглядевшись было на беззаботную игру девочки, манившей к себе маленького котенка, люди сейчас оглянулись.
И увидели над головами жесткую военную немецкую фуражку.
