Машина снов | страница 84



Это сделано не твоим мечом. Это либо татарская сабля, либо катайский палаш. Но не меч, во всяком случае, не твой меч. Даже тот нухур, которого ты разрубил тогда до пояса, помнишь? Это скорее был разрез, чем проруб, совсем другой рисунок раны. Ты недостаточно уверенно владеешь оружием, которое наносит такие повреждения, как на теле грека.

— Но Костас сказал, что когда я вошел, то держал в руках обнажённый меч…

— На каком языке он это сказал? Он сказал «цзянь»? Он сказал, что в руках ты держал именно прямой длинный меч, который я тебе подарил?

— Я не помню языка…

— Если бы ты решился их убить — а в комнате всё-таки находилось семь человек, — ты бы делал то, что привык делать. Никто не станет рисковать в бою с семерыми противниками, пятеро из которых — профессиональные солдаты. Ты бы больше колол, чем рубил.

— Но я…

— Значит, это был не ты. Грек солгал.

— Христианин? В момент смерти? Своему почти племяннику? Кубла-хан, простите, но то, что вы говорите, звучит неправдоподобно, — горячо сказал Марко.

— Тогда это… морок, — устало сказал Хубилай. — Искусная подделка под человека. Лярва. Кто-то сделал слепок с тебя. Я слышал о таком. Если у меня есть двойники, которые служат для того, чтобы отвлекать от меня мятежников, то почему где-то не может быть двойника у тебя?

— Я — белый варвар с Запада, здесь таких почти нет.

— Плотник создаёт деревянную куклу настолько искусно, что трудно отличить её от живого существа. Но тот, кто повелевает не деревом, а чем-то более существенным, может сделать куклу из самого сердца жизни. Из самой жизненной эссенции, эфира, конечного жизненного вещества…Семь.

«Знаешь, Марко, сегодня я снова опробовал её. Вечером я не отправился в опочивальню, впервые в жизни изменив правилам, которые стража установила для меня много лет назад. Я не менял паланкинов, не рассылал двойников, просто пошёл в Павильон снов. Совершенно один. Я лёг в кресло нашей машины и впервые ощутил блаженное одиночество дерева в степи. Бывает… в Степи… ты едешь- едешь много дней, и вдруг… видишь одиноко стоящее дерево, а потом… на много дней пути снова никаких других деревьев нет… Знаешь, я ведь никогда не бываю один. Даже когда мы ведём с тобой беседы у наших любимых прудов, за нами следят сотни глаз: лучники на башнях, тайные соглядатаи-карлики, стерегущие секретные проходы в стенах, ночные стражники, чей слух особым образом тренирован так, что они слышат лучше собак. Нас слушают фрейлины, наложницы, евнухи, рабы — все те, на кого мы обращаем ровно столько же внимания, сколько на воробьёв или мух.