— Я пришёл спросить тебя…
— Конечно, Марко. Хотя за минувший год ты стал совсем другим, взрослым, настоящим мужчиной. Но спрашивай. Тяга к знаниям похвальна…
— Я встретил Шераба Тсеринга…
— Я знаю его, он приехал несколько лет назад из Тебета, вместе с Карма Пакши.
— Ты всё знаешь…
— Ну… уж не всё…
— Но всё-таки, никто в царстве Юань не знает больше твоего, даже Хубилай.
Старик приложил палец ко рту, оглянулся, словно по старой привычке ещё зрячего человека проверяя, не слышат ли рабы, и негромко поправил:
— Великий хан…
— Да, Великий хан, конечно… — поспешно повторил Марко. — Так вот. Я хотел спросить: кто такой тот Карма Пакши?
Юная рабыня вернулась с подносом горячего чаю и бесстыже уставилась на Марка, одетого в расшитый парчовый халат. Марку стало смешно: вот деревенщина! Через пару лет красоткой будет.
— Он для идолопоклонников всё равно что живой Иоанн Креститель, — улыбнулся библиотекарь.
— Святая Богородица! — быстро перекрестился Марко.
— Человек в чёрной короне. Родом он из Тебета, но говорят, что он рождается каждый раз в новом теле. И многие-многие годы будет он приходить в Тебет, каждый раз в новом теле.
— Помилуй мя, Пречистая Дева! Это колдовство!
— Я не знаю, колдовство ли это, но говорят, что он останавливает войны, исцеляет больных. В Тебете племён много, а еды никакой, оттого живут там одни разбойники. В каждой долине свой народ, а долин там, как морщин на моём лице. Раньше там все со всеми воевали, а этот усмирил их, — засмеялся библиотекарь. — Великий хан как-то решил, что неплохо бы ему в империи учредить какую-то религию, которой бы все подчинялись. Слишком большая страна, надо как-то её объединить. Сам он надумал или присоветовал ему кто, я не знаю. Но за полгода гонцы ханские со всех земель привезли в Канбалу священников и жрецов всяких. И евреи, и несторианцы, и греческой веры были люди, и чистые идолопоклонники, что деревьям да кустам молятся, и пандиты индийские — всякой твари по паре собрал Великий хан. И говорит: «Кто искуснее будет в спорах богословских, того религия и будет нашей». Святоши-то на закрома Хубилаевы посмотрели, да и давай спорить! Каждому охота стать в царстве Юань навроде понтифика! — в голос, до кашля, захохотал библиотекарь. — Трое суток эти крикуны горло драли, чуть до драки не дошло, водой разливали. Карма Пакши на спор опоздал, прибыл к исходу третьих суток. Он вошёл, Хубилай его и спрашивает, что, мол, ты скажешь в защиту своего учения? А Карма Пакши посмотрел на него и увидел до смерти голодного старого человека, которого эти многодневные споры замучили до тошноты. И тогда тебетец просто повел руками, и в воздухе появились тарелки с едой, бокалы, и всё это поплыло к Хубилаю. А спорить… он даже говорить ничего не стал.
