Димыч зябко поежился.
— Ничего себе развлечения…
— Какие бы они ни были, мы из его развлечений можем извлечь пользу, понимаешь? По его оценкам, Николаева потенциала нам с тобой хватит на все, что только себе можно вообразить. И даже, на кое-что из того, чего мы себе вообразить на текущем этапе развития не можем. Если, конечно, использовать данный потенциал с умом… Возможно, имеются у этого Тузика и иные цели, помимо самоувеселения, но нам они, уж всяко, не помешают и не повредят. Ну, как? Работаем вместе и дальше? Мне, честно говоря, не хотелось бы искать помощи где-то еще, а без нее не обойтись…
— Хорошо. Работаем. Что в первую очередь?
Игорь раздумчиво прошелся по кухне, сам по новой зарядил опустевшую джезву и поставил ее на плиту.
— В первую очередь — добраться до Николая. Вытащить его на волю… то есть, не на волю, а так, чтобы держать его под своим контролем. Требуется, чтобы он находился в том же состоянии, что и сейчас, и манипулировать его состоянием должны мы, по своему усмотрению. Стало быть, на первое время нужно снять квартиру где потише, затем выкупить или выкрасть нашего пациента из «скворешника»; далее — дело Колченогого… Ну, а потом — мы можем все. Ты хоть представляешь, что это значит? Жить в собственное удовольствие, заниматься тем, чем хочешь заниматься, не будучи ничем — ничем! — связан… Это только самый минимум, для примера! — С некоторым возбуждением, почти на крике закончив фразу, Игорь вновь сделался холоден и трезв. — Впрочем, лично мне больше этого минимума и не требуется…
Ничего себе предложение…
Да, Игорь наверняка не шутил. Не шутил…
Ну и что с того?
Димыч вдруг с удивлением обнаружил, что открывшиеся перед ним перспективы не доставляют никакой радости. Вот, совсем никаких чувств! Мозги будто ватные стали… Наверное, просто нелегко в такое взять да с ходу поверить.
— Хорошо, — подытожил он, стараясь хотя бы участием в каких-то действиях прогнать, притопить на дне сознания проклятую раздвоенность ощущения мира и, заодно, навалившуюся вдруг гнетущую усталость. — Значит, я начинаю искать квартиру. А ты пока отдыхай, отмывайся и думай, как Николая вытаскивать. Тебе «скворешник» известен лучше, чем мне.
Игоря слегка передернуло.
— Типун вам на язык, юноша! Небольшой такой. С конскую голову.
Петяша застыл столбом, стараясь не слишком касаться зарывшейся лицом в его плечо Елки. Пожалуй, он и сам бы не смог внятно описать, что почувствовал после ее слов. Ощущалось так, точно нечто важное, большое, вдруг исчезло из жизни, без следа растворилось, оставив после себя огромную, зияющую брешь; а ведь, не будь этой бреши, и не заметил бы, что это, большое и важное, вообще хоть что-нибудь значит.
