— Привыкайте мыслить масштабно, коллега, — авторитетно произнес Николай Иванович. — Я полагаю, следует продолжать, пока на каждого не придется по две тысячи долларов! Минимум по две!
* * *
На протяжении марта Эдуард Витальевич правильно назвал всех инженеров, руководивших постройкой моста Лейтенанта Шмидта в Санкт-Петербурге; двадцать три карликовых звезды в порядке возрастания; все династии, правившие Китаем, и всех русских царей, не принадлежавших к династии Романовых в хронологическом порядке; верно изложил системы пропорционального представительства, принятые в скандинавских странах и Швейцарии, формулы Френе для пространственной линии, суть двадцати четырех традиционных размеров в валлийской поэзии и значение тридцати двух символов книги Пополь-Вух; безошибочно опознал двенадцать протоэтрусских артефактов среди россыпи прочих, выбрал из девяти берестяных грамот три новгородских, а из трех египетских папирусов — тот, что не являлся палимпсестом, и… сделался национальным героем.
Его портрет был напечатан на обложке еженедельного журнала «Огонек».
И даже сам Президент Российской Федерации в ходе важной пресс-конференции ответил на какой-то каверзный вопрос так:
— Ну, это уж я не знаю. Я вам — не Эдуард Витальевич… понимаешь!
Впрочем, в телевизионные трансляции данная реплика, конечно же, не вошла.
* * *
За час до начала седьмой передачи с участием новой звезды экрана Николай Иванович выставил на стол трехлитровый баллон домашнего вина, полгода назад присланный тещей и сберегавшийся в семье до особо торжественного случая. Теперь он мог позволить себе такие жесты.
Майор Клячкин объявил, что приценивается к «Волге». Геолог Фащевский застенчиво заметил, что «Вольво», наверное, лучше.
Наконец на экране появился Влад Якунщиков.
— Добрый вечер, друзья! Добрый вечер! Эдуард Витальевич! Вы, я вижу, приоделись! Естественно, вы-то можете себе это позволить на вашем счету уже двести семьдесят две тысячи американских долларов!
Кадр сменился: на экране возник Эдуард Витальевич, чинно восседавший в первом ряду, на местах для почетных гостей. К этой передаче он отчего-то сменил своеобычный дикой расцветки свитерок на мешковатый, но при том слишком короткий для его роста тускло-малиновый пиджак, ярко-черные, точно новая флотская шинель, брюки, собравшиеся над башмаками в гармошку, и розово-голубую полосатую сорочку с зеленым галстуком.
— Ну, это… — Эдуард Витальевич смущенно ухмыльнулся. — Когда собираешься жениться, так надо ж выглядеть…
