Оля отыскала ее. Она сникла на глазах и сделалась тяжелобольная. В зрачке легла наготове слеза.
— Ой, у меня такой диагноз ног… — Она сломала слово пополам и начинила его стоном.
— Сейчас у всех диагноз, — вздохнула Маруся.
— Не скажи, вот доктор, у него такое высокое образование…
— Сейчас у всех образование.
— Нет, Маруся, он ходит в церковь…
— Сейчас все ходят в церковь.
— Не говори так, сейчас в церковь ходить нельзя — ругают по партейной линии. Так вот я ему говорю: как поем, так вот тут, под ложечкой, будто кулак вскакивает и мясо само собой, самостоятельно дрожит. А он отвечает: так нам же не семнадцать лет, а уже девятнадцать. Маруся, ты поняла: «девятнадцать»!.. Вот как, старые люди никому не нужны…
Вот влетел! Чуть с ног не сбил. Виталька. А за ним Ленуська из театра оперы и балета с кривыми, покрытыми черными злыми волосами ногами. И с размаху прыгнула ему на шею. Виталька поцеловал ей сначала пальчики, потом лоб, потом темечко и височек. Да, ему стоило труда отлипнуть от нее. Вот, вдевает ей в уши золотые сережки и цепляет на грудь золотую бабочку. Камушки на ее спинке выстреливают три искры подряд…
Виталька, Виталька… На кого ложится твой слепой глаз?..
Одна была с заячьей губой. Сисикала в разговоре, дергала плечом и тянула шею. Другая скашивала колени внутрь, они терлись друг о друга, ее колени. Правда, у нее была нежная белая кожа. Мелкие стружки волос щекотали у нее за ушами, может, поэтому она все время смеялась. Еще одна была вся в морщинах, как печеное яблоко. Но у нее под старым растянутым свитером подскакивал высокий бюст. Идет, а бюст скачет: налево, направо, вверх! налево, направо, вверх! Носила обувь без каблуков. Переплетала икры ремешками крест — накрест до колен. Ох, и легка же была у нее походка!.. За щекой жевательная резинка, папиросочка на заслюнявых губах, пела песни под гитару. Что же вам еще?..
…Виталька сам, своими руками, выкатил на середину бочку из — под килек. И Ленуська вспрыгнула на нее: задик на откосе, как у пчелы, талия передавленная, узкая, кожа смуглая, матовая. Она вынула из туфелек узенькие ступни, долгие, нежные, пальчики пучком, и отбросила туфельки в обступившую ее толпу. Сейчас она всем покажет!
Виталька рассыпчато захохотал нижней челюстью. Мясо щек его тоже отдельно рассмеялось. Разложенный на три складки затылок покрылся росой. Он зашептал ей на ушко:
— Что я с тобой сделаю!.. Потом… Я с тобой то — то, то — то и то — то сделаю!..
