Макс ничего не слышал о ней три с половиной года, а когда увидел эти ее предположительно объективные статьи, подумал, что история кончилась не так уж хорошо. Похоже, Джиллиан просто выжидала момент, когда можно будет ответить ударом на удар. Подъезжая к ее дому, располагавшемуся недалеко от пляжа, он не чувствовал гнева, только раздражение. Ему ничего не стоит разобраться с Джиллиан. К раздражению примешивалось слабое любопытство. Когда-то им было хорошо — изменилась ли она за это время? Остались ли ее глаза такими же зелеными, как в его воспоминаниях?
Макс подошел к двери, встал так, чтобы Джиллиан сразу увидела его в окошко, и уверенно постучал. Из-за двери доносились звуки рок-музыки, которую она всегда любила, и он невольно вспомнил, как она танцевала в своей квартире в Лос-Анджелесе. На подъездной дорожке стояла большая синяя машина. Раньше Джиллиан ездила на маленькой спортивной машине с откидным верхом, и Макс помедлил, прежде чем постучать еще раз. Может быть, она таки вышла замуж? То, что она не сменила фамилию, ничего не значило, а машину окружала аура семейности.
Впрочем, все это не имело никакого значения — он пришел сюда исключительно из-за ее статьи. Он уже поднял руку, чтобы снова постучать, когда дверь распахнулась. Солнце зажгло искорки в ее каштановых волосах и заставило засиять ее молочную кожу, и Макс забыл, зачем пришел.
— Макс? — Джиллиан нахмурилась, подобралась. — Что ты тут делаешь?
Ее испуг вернул его на землю. Он не ждал, да и не хотел теплого приема, но страха, бьющегося в ее изумрудных глазах и звенящего в грудном голосе, он не ожидал. Она определенно не хотела, чтобы он был здесь.
— Есть разговор.
— Для этого есть телефон.
Она хотела закрыть дверь, но он придержал ее.
— Тебе придется выслушать меня сейчас. Я пытался позвонить, помнишь? Ты не ответила, и мне пришлось явиться лично.
— Я собиралась перезвонить в понедельник. Я внесу встречу с тобой в свой график, и мы поговорим в рабочее время.
Ее глаза были того же цвета, что три года назад, изменилось только их выражение. Может быть, эта настороженность была вызвана угрызениями совести по поводу того, что она писала?
— С каких это пор у тебя есть определенное рабочее время?
— С тех пор… — Непонятная тень пробежала по ее лицу. — С тех пор как я поняла, что свет не сошелся клином на работе, а это значит, что мои выходные — неприкосновенны, в отличие от твоих. У меня есть еще кое-что, что требует внимания, и твое вторжение очень некстати.
