— О чем задумалась?
— А-а-а! — вскрикнула я, роняя журнал. Я и не заметила, как подошел Брейди.
— Ты чем-то расстроена? — спросил он.
— Нет, все в порядке, — солгала я, покраснев. Поверить не могу, что едва не упустила «жертву». — Обсуждение уже закончилось? — удивилась я, ведь прошло всего десять минут.
— Я ускользнул пораньше.
— Правда?
— Хотел поговорить с тобой. Тебя Эрин сюда прислала?
Боже мой, он видит меня насквозь! И знает, что я должна объявить ему о разрыве!
— Почему ты спросил? — Мой голос сорвался на писк.
— Мы оказались на одном поэтическом семинаре, и ты сама подошла ко мне — все это как-то странно. Что-то не припоминаю, чтобы мы раньше встречались.
— Да, мы видимся впервые…
— И как ты узнала меня?
— Ну… — Я старалась что-то придумать, а Брейди пристально смотрел на меня. — Эрин знает о моем интересе к поэзии и посоветовала сходить на этот поэтический семинар. Упомянула, что ее парень в нем участвует. А тебя я узнала по фотографии, которую видела у нее. — Вранье было вполне гладким, и у меня даже проснулась профессиональная гордость. — Если бы я знала, что ты будешь так волноваться, то не стала бы подходить, — заключила я, соблазнительно (как мне кажется) улыбнувшись.
Брейди, расслабившись, тоже улыбнулся мне:
— Прости за допрос с пристрастием. Это во мне говорит адвокат.
— Мне казалось, ты этим больше не занимаешься? — не сдержавшись, удивилась я.
— Так и есть, — согласился Брейди, — но юридический жаргон ужасно прилипчив. И у меня осталась привычка тщательно все анализировать.
— Не страшно было менять профессию? Высокооплачиваемый юрист и преподаватель средней школы — это ведь абсолютно разные занятия.
— Тебе Эрин рассказала?
— Да. Почему такие кардинальные изменения?
Брейди спрятал руки в карманы.
— Дэни, что ты знаешь о профессии юриста?
— Только то, что показывают в фильме «Закон и порядок».
Он усмехнулся:
— Поверь мне, в реальной жизни все не так привлекательно. Приходится сидеть допоздна, плюс горы бумажной работы…
Я вспомнила стол Эвана Хиршбаума, заваленный папками из манильской бумаги.
— Это жестокая профессия, — продолжал Брейди. — В суде мы готовы перегрызть друг другу горло, используем все известные грязные приемы, чтобы подставить оппонента. Но стоит выйти из зала заседаний — и вот мы уже жмем друг другу руки и договариваемся сыграть партию в гольф. — Брейди вздохнул. — Каждый вечер я уходил с работы, чувствуя себя абсолютно измотанным. И в итоге такая жизнь показалась мне абсолютно бессмысленной.
