Земля, земля, о мать моя, нема…
А я зову — как пасынок непарный.
И позади и грозы и зима
И ярый зной и жалящие терны.
Ты помнишь: ужас, первобытный мрак,
Туман болот и рык широкой пасти,
Тяжелых ящуров неумолимый шаг
И вопли тел, растерзанных на части.
А я — нагой, оскалив твердый клык,
В пустом лесу ощерен на ловитве;
Давно отвык молиться мой язык,
Забывший о медлительной молитве.
Так ополчи же броненосных слуг!
Протянутые щупальца — приемлю
Вот этой парой обезьяньих рук,
Кривыми дугами упертых в землю.
Тебе, Единому, гремит хвала!
Не прах один был вылеплен из глины;
Яльдоваоф, твоя ль сокроет мгла
Иакова напруженную спину?
О Ты, в шесть дней подъявший мир со дна,
Ночной борец на ханаанском луге:
Твоя рука с моей сопряжена,
И грудь твоя легла на грудь в натуге.
Звени, звени, добытая из руд,
Моя лопата, радостью играя:
У древа жизни не святили труд,
И песнь труда — была не песнью рая!
Гроза и вихрь. Кипящее стекло,
Свинцовый дождь на медном море стонет,
Но я креплю упрямое весло,
И берег — мой, и барка не потонет.
Иаков, богоборец! Эта длань,
Такая тяжкая, — легка отныне —
Твоим сынам укажет Иордань,
Творя завет с ночующим в пустыне.
О, ученик, — богат ли мой улов?
Не втуне ли я бросил невод в реку?
Ты вычитал из оглашенных слов
Священнейшее: имя Человека.
О наш Отец, Великий Егова,
Благословенный, мудрый, несказанный!
Начальная окончена глава —
Иоанна.
