Они остановились в метре от меня.
-- Господа, чем обязан?! -- учтиво, но холодно встретил я их и подумал: "Сосунки!".
-- Чем обязан?!.. -- оскалился трехглазый, очевидно, это он собирался учить меня вежливости.
-- Смотрю, вы не прочь порезвиться... -- совершенно спокойно заметил я.
-- Роберто, да он издевается над нами! -- вспылил трехлазый.
-- Франсуа, перестань. К чему это ты... -- голос слепого Орфея-Роберто напомнил мне скрежет металла о стекло.
То, что это Роберто, что он и есть сын Лауры, я понял, как только его увидел. Выглядел он старше своих друзей, тогда как они -- лет на двадцать.
-- ...Черт с ним. Пусть идет. Ну же, пошел, пошел отсюда, -- погнал меня, словно собаку, Роберто.
-- Что с тобой, Роберто? Ты предлагаешь отпустить его?! Крис, Арнольд, Серж, Жак... -- назвал Франсуа поименно каждую голову, -- что молчите?!
Но я видел -- преступить через авторитет Роберто не посмеет никто.
Наверное, бес вселился в меня, к тому же унизительное "пошел, пошел" -больно задело мое самолюбие, и, пусть с опозданием, но я ответил всем им достаточно дерзко.
-- Вы плохо воспитаны, господа! Хотя оно и понятно: вы молоды, несдержанны, задиристы... Но стоит ли приставать к первому встречному? Кто знает, чем это может обернуться.
Я был вознагражден уже тем, как вытянулись от удивления лица близнецов, как разговорчивый Франсуа на время потерял дар речи, а глаза его едва не выкатились из орбит. И только один Роберто остался бесстрастным. Он и прервал возникшую паузу.
-- Достойный ответ.
-- Вы подумали, мои слова пустая угроза? Но я верил в то, что говорил. Мне казалось, я разорву их, пусть только тронут... -- "Щенки!"...
Однако после слов Роберто в долю секунды моя голова стала чужой, тяжелой, меня забил озноб, затем пришла непосильная боль, сдавившая, словно железными тисками, виски; где-то, глубоко в подсознании я понимал, что надо бороться, сопротивляться, но сил таких не находил... Я обхватил руками голову, веки мои дрожали, глаза будто стали слепнуть, потом подкосились ноги -- и я встал на колени. Удара ногой почти не ощутил и, лишь падая на спину, увидел бешеные глаза Франсуа. Удары посыпались один за одним. Мелькали лица двухголовых -- какое-то смеялось, какое-то дышало ненавистью, но одно, мне показалось, выражало сочувствие...
Неожиданно они оставили меня в покое. Чьи-то женские руки приподняли мою голову. Это была Лаура.
"Сама не знаю, как я набралась мужества сбежать вниз и оттащить от вас этих мерзавцев... конечно, если бы не Роберто. Они послушались его", -рассказывала потом она. А я подумал: "Вот так-то, Морис, твой первый день едва не стал последним".
