-- Ну а ты, Филидор, как сложилась твоя судьба? -- спросил я у своего друга и вдруг понял, какие страшные слова вынужден произносить -- все в прошедшем времени.
Но Филидор не ответил, а я, не настаивая (мне бы переварить то, что я услышал) вернулся на кровать, склонил голову к подушке; еще миг -- и тело стало невесомым, а разум чем-то осязаемым. Я уснул сном младенца...
Когда я вновь ощутил себя в реальном мире (хотя стал ли он для меня таковым в те первые часы?), Филидора в спальне не было.
На этот раз я поднялся легко и свободно. Взглянул на часы, было 17.30. Нашел одежду, как я понял, приготовленную для меня. К моему удовлетворению, мужская мода не слишком изменила классическому стилю, и лишь несколько новых штрихов в элегантном костюме напомнили мне, что время шагнуло на тридцать лет вперед.
В гостиной немолодая, но хорошо сохранившаяся женщина, отвечая на мой вопрос, смущенно улыбнулась:
-- Машина, мсье? В гараже... это машина вашей дочери.
-- Спасибо, -- рассеянно поблагодарил я, но женщина не ушла, посмотрела виновато...
-- Мсье... -- произнесла она, однако не досказала.
Я устало поглядел на нее -- лет пятидесяти, может быть, старше, средней комплекции, круглолицая и, несмотря на возраст, не утратившая привлекательности, ...и с родинкой на переносице.
"Да это же Кэтти!"
-- Вы узнали меня, мсье?...Я Кэтти.
-- Да, Кэтти, -- с тяжелым сердцем признался я.
Когда попадаешь в будущее (сколь нелепа эта фраза), помимо трудностей в общении с людьми, которых не понимаешь или, более того, перед которыми поневоле боишься показаться невежественным, неминуемо возникают еще и чисто бытовые проблемы, и порой они, невинные сами по себе, способны едва ли не гораздо быстрее всех досужих рассуждений "выбить из колеи" такого бедолагу.
Так же и я, оказавшись у сверкающего автомобиля, какой раньше мог красоваться лишь в элитарных автосалонах, где выставлялись модели дня завтрашнего, встал перед неразрешимой загадкой -- как завести этого монстра с маркой "Рено" и как управлять им. Пожалуй, в другой ситуации я сориентировался бы скорее, но тогда потратил не менее получаса, а когда разобрался, что к чему, уже основательно раздраженный понесся к центру Парижа, словно опаздывал на свидание со смертью.
Париж --- все те же улицы, те же здания, те же парки, но... то был другой Париж. Нет-нет, табуны мчащихся автомобилей, даже пробки на дорогах -- это не ушло, но вечно спешащих, делающих покупки, праздно шатающихся парижан, туристов, богатых и нищих, детей и их родителей, стариков и внуков -- их не было. Марсово поле, Елисейские поля, улица Риволи... -- все словно вымерло. И теперь никто не продавал на улицах жареные каштаны, не пеклись блины, не давали представления фокусники, пропали уличные музыканты и куда-то исчезли многочисленные "бистро"... Исчезла уличная толпа -- и улицы стали походить на пересохшие реки. Редкие прохожие больше напоминали солдат, штурмующих чужой город, так быстро перебегали они от дома к дому, используя любое укрытие.
