Теперь узкое смуглое лицо опустилось на один уровень с моим. Как всегда, эбонитовые глаза были непроницаемы. А мои, увы, живо отражали все, что я испытывала.
Он нахмурился:
- Тебе больно? Я развяжу тебя, если пообещаешь не творить глупостей.
Больно ли мне? Даже не знаю... Представьте, что вы долгие годы поедом едите себя за то, что предали отца, обманули его ожидания. И вдруг оказывается, что это он обманул и предал вас. Дальше объяснять не надо?
Ко всему прочему, Руфус эрн Олорэ был невероятно проницательным человеком. Его глаза расширились, лицо окаменело.
- Ты знаешь, - то был не вопрос, а утверждение. - Непонятно откуда, но знаешь.
Я стиснула челюсти. Яррей я не выдам!
Однако магистра не интересовал источник информации. Он долго смотрел на меня немигающим взглядом, прежде чем промолвить:
- Это все усложняет. Ты ведь не поверишь, если я скажу, что все, что я делал, я делал ради вас?
Я расхохоталась, но смех быстро захлебнулся в булькающем кашле.
- Хорошо же вы демонстрируете свою любовь, отец, - наконец удалось выговорить мне. - Ох, простите великодушно, вы же от меня отреклись.
У мужчины дернулась щека.
- Боги достаточно наказали меня за вольные и невольные грехи, лишив детей.
Детей? Я похолодела и резко подалась вперед.
- Что с Диланом и Диреком?
- Твои братья ушли.
Я схватилась за сердце.
Магистр поднял руки в успокаивающем жесте:
- Нет, они не умерли! Они покинули меня, и с тех пор мне ничего не известно об их судьбе. Дилан хотя бы жив, я это чувствую. А вас с Диреком словно отрезало. Желаю, чтобы ты никогда не узнала, каково это, переживать за своих детей и не представлять, где они, что с ними...
Он казался таким искренним... Руки сами потянулись к детектору правды. Тут только я поняла, что совсем позабыла про веревки. А те невесть когда успели лопнуть.
Мой жест не ускользнул от внимания мага. Он сцапал мои запястья и подверг их тщательному осмотру. Я не сопротивлялась. На его стороне как тонкое магическое искусство, так и грубая физическая сила. А на моей?
- Ты сама сожгла веревки, Янни?
В сердце будто шип вонзился. Когда в детстве отец хвалил меня, он всегда добавлял "Янни, радость моя", а я раздувалась от гордости, как мыльный пузырь ("Смотри не лопни," - шутили братья). Но я больше не испытывала перед Руфусом эрн Олорэ благоговейного трепета (помимо всего прочего, теперь он выглядел почти что моим ровесником). И уменьшительное имя, и одобрительный тон казались утонченной издевкой.
