Золотые россыпи (Чекисты в Париже) | страница 5
Крук невыразительно щурит один глаз.
— Так… вроде бы догадываюсь, но… Давайте дальше.
— Ну, догадаться умному деловому человеку нетрудно. Дело короткое: надо захватить этого чекиста, а с ним и все бумаги и золотые сокровища. Вот и всё. И сценарий, и самая настоящая реальность.
Крук, однако, почему-то сильно сжимает негритянские свои губы и втягивает их в рот. А глаза смотрят в стол.
— Гм. В любом случае реальность такова, что требует многих и многих реальных данных. У вас они есть?
И Крук направляет прямо в лицо Наума Абрамовича два красивых белка с выпуклыми, как два кофейных зёрнышка, человечками посредине.
Финкель улыбается вежливо, с гранитной уверенностью.
— Конечно, есть.
— Ладно. Прежде всего: откуда известно и чем доказано, что такой учёный действительно существовал. Дальше: что он действительно нашёл золотые залежи. Дальше: что чекисты действительно взяли те самые бумаги. Что этот чекист именно тот, убивший и взявший бумаги, что они теперь у него. И так далее, и так далее. И, наконец, почему вы с этим делом обращаетесь ко мне, если так уверены в нём.
Наум Абрамович терпеливо слушает.
— Это всё ваши вопросы? Прекрасно. Вы подходите к делу как истинный финансист и реальный аналитик. И вот почему я в первую очередь обращаюсь к вам. С какой стати я преподнесу миллионы какому-то французу, немцу, русскому или любому другому иностранцу, если могу и должен сначала предложить их компатриоту, украинцу. Или вы полагаете, что у золота нет национальности? Ох, есть! Вот мой первый ответ. Что же касается доказательств, то я представлю их в документах и материалах, как только вы дадите мне слово, слово Крука, что вступаете участником в это дело и финансируете его.
Крук лениво улыбается.
— Комик вы, Наум Абрамович: как же я могу давать слово, не тая как следует дела? Тут суть в доверии. Верите мне, выкладывайте всё. Не верите, что ж…
И Крук медленно и равнодушно вынимает золотой портсигар с монограммами. Но за равнодушием уже закипает раздражение: какой чёрт, и притом всякий раз, где надо и где не надо, выталкивает из него эти идиотские слова о доверии? Ему нужно доверие какого-то паршивого Финкеля? Какого-то маклера, не способного украсть десять франков? Дескать, он, Крук, наворовал у правительства денег? Из-за этого всякая шантрапа полагает своим законным правом лезть к нему с фантастическими делами, требованиями, довериями и недовериями; он человек, с которым можно позволить всё.