— Где дежурный? Где старшина? Где наряд? Почему никого нет? Службу наряд не несет! Дневальный не подшит! Обязанности не знает! Грязь в роте! Где ротный?
Само собой прибежали дежурный, старшина и ротный. Дневальный свободной смены оказался рядом с Фролом. Все в роте в страхе вытянулись в струнку, боясь пошевелиться и привлечь внимание, а заодно и навлечь на себя великий гнев начальника.
— Почему наряд не подготовлен? Почему, я вас спрашиваю, старшина? Командир роты, вы что скажете?
— Готовили, — подал голос ротный.
— Плохо! Плохо готовили! Наряд обязанностей не знает! Порядка в роте нет! Чем вы здесь занимаетесь?! Наряд сейчас же снять! Вечером их же поставить! Выполняйте!
Ротный не успел ответить «Есть!», а майор уже пушечным ядром вылетел в дверь.
Приказ начальника — закон подчиненного, рассудил ротный и снял наряд.
И снова в наряд по роте Фрол заступил вместе с Шелудько.
— Туалет будешь убирать, — сказал Фрол товарищу после развода.
— Почему это я? — возмутился тот, снимая с замерзших рук заскорузлые рукавицы.
— А кто, я буду убирать, что ли? — угрожающе пошел Фрол на курсанта.
— По-честному решим. Спички тянуть будем. Короткая — туалет, длинная — расположение.
— Что это вы здесь колдуете? — спросил Ваганов, входя в бытовую комнату. — А-а, — понимающе протянул он. — Что ж, Фрол, смотри, чтобы туалет был качественно убран…
В роте существовала «традиция»: в наряде туалет и умывальник убирают только чуханы, то есть те, кто не в состоянии за себя постоять. Нарушать «традицию» значило упасть в глазах товарищей, превратиться в чухана. По этому «закону» туалет должен был убирать Шелудько. Фрол это знал. И, чтобы отстоять свое право, он пнул товарища по ноге. Не сильно, но чувствительно. Как били сержанты. Чтобы не было синяков ни на лице, ни на туловище. Проверять ноги офицеры еще не додумались.
Шелудько не подал виду, что ему больно. И для уверенности Фрол ударил его еще и еще раз, стараясь рассчитаться за все, что накопилось, за всю обиду, нанесенную ему другими.
До отбоя Шелудько не напоминал Фролу о себе. Он усердно чистил и мыл бледную заплеванную плитку в туалете, вычищал до блеска унитазы, надраивал до золотого сияния краники. После отбоя он заступил на пост возле оружейки, а Фрол пошел наводить порядок на своей территории. Он старался делать свое дело как можно качественнее, помня об остром наметанном глазе сержанта, от которого ни одна соринка не спрячется. Сержант всегда найдет причину придраться и заставить мыть и без того чистый пол, мести несуществующую пыль и гонять под потолком призрак паутины… «Так уж устроена армия, — думал Фрол, — чем больше вкалывает курсант, тем меньше будет нарушений…» И он с особым усердием мыл пол, мел пыль, гонял «паутину». Незаметно прошло время. Часы показывали полвторого ночи. «Негусто спать осталось, — подумал Фрол, проходя мимо Шелудько. — Через полчаса на пост».
