Фрол мечтал побыстрее забраться под одеяло и притаиться так на полчаса. А потом, когда все уснут, встать и подшить подворотничок…
К середине строя вышел Мишин, как бы невзначай посмотрел на свои электронные, с музыкой, часы и тихо так, совсем непривычно, проговорил:
— Отбой!
Строй мгновенно рассыпался. Каждый бросился к своей койке, на ходу стягивая обмундирование. Один Фрол недоуменно смотрел. Все это ему почему-то напоминало картину «Последний день Помпеи», которую он сегодня видел в журнале «Огонек».
— Что стоишь, пень? — услышал он голос старшины. — Отбой! Время идет!
Этот рев вывел курсанта из оцепенения, и он рванулся к своей кровати. Помчался, если можно так сказать о парне весом в сто кэгэ, неуклюже переставлявшем свои ноги-тумбы. Врезавшись в кучу курсантов, толпившихся в узком проходе, он мощным тараном пробил себе путь, переворачивая на ходу людей и табуретки. Поднявшийся грохот и возмущенные вопли сослуживцев, попавших под руку Фролу, потонули в старшинском реве «Сми-и-р-р-р-на-а-а!». Стоп-кадр. Театральная немая сцена. Кто-то застыл на одной ноге, как журавль, не успев снять штаны, некто, снимая куртку через голову, не успел снять ее и теперь стоял без штанов, с поднятыми руками и курткой на голове. Другой топтался в полуснятом сапоге. Проворнее всех оказался Ваганов. Он уже лежал в постели полностью раздетый, даже белье успел снять. Только почему-то шапку на голове оставил. И теперь эта ушастая, лысая голова радостно улыбалась Фролову из-под одеяла. «Во, падло, — беззлобно думал Фрол. — И как он все успевает?»
Старшина объявил: время кончилось, никто, кроме Ваганова, не уложился в сорок пять секунд, всем одеться. Будем тренироваться снова.
Фролу нечего было одевать, потому что он ничего не успел снять. Зато Ваганову пришлось туго. На белье не оказалось ни одной пуговицы, — это, раздеваясь, он перестарался. Пришлось кальсоны пристегнуть к брюкам.
Строй вновь выравнялся и замер в ожидании очередной команды. На этот раз она прозвучала громогласно. Фрола пропустили вперед, и он, все равно зацепив два табурета, подскочил к кровати.
Ваганов уже крутился на койке, пытаясь снять куртку… «Во дает! — думал Фрол, стягивая с ляжек брюки. — Мне бы так…»
Но «так» ему не удалось ни в этот, ни на следующий раз. И только после пятнадцатой попытки, упав в изнеможении на кровать и укрывшись одеялом, он с блаженством вытянул ноги, ощущая разгоряченным, вспотевшим телом прохладу чистых простыней. Но тренировка не закончилась. Старшина как попугай повторял одно и то же: «Отбой!», «Смирно!», «Одеваться!», «Строиться!».
