– Я с интересом выслушал бы все твои возражения, а потом скорее всего поступил бы по-своему.
– Что ж, это честный ответ, – признала Фэй. – Но тогда зачем беспокоиться и спрашивать меня? Я не понимаю, Рэй.
– А что тут понимать? Я уважаю твое мнение. Всегда уважал. Ты всегда видела, хорош актер или плох. Думаю, видишь и теперь.
Он встал и подошел к окну с полуопущенными жалюзи. На его подвижном лице появилось недовольное выражение.
– Что с тобой? – спросил он мягко, преувеличенно ровным тоном, как будто говорил с капризным ребенком. – Ради Бога, Фэй, я тебя знаю двадцать три года. Так почему тебе кажется странным, что твое мнение имеет определенный вес? Почему ты пытаешься отыскать тайные мотивы в моих самых обычных словах и поступках?
Фэй чувствовала, что в нем нарастает настоящая ярость, и у нее перехватило дыхание. Откуда в нем эти бурные эмоции?
– Я не хотела тебя обидеть, – ответила она. – И не думаю, что у тебя есть какие-то скрытые мотивы, я просто не понимаю, почему тебе нужно, чтобы я в чем-то участвовала.
Он не ответил. Он просто смотрел на нее, как на идиотку, и внезапно она тоже разозлилась.
– И с какой стати ты считаешь, что знаешь меня двадцать три года? Мы знали друг друга три года – три года, Рэй, а двадцать лет ты меня не знал вовсе. Это долгий срок. Конечно, мы встречались мимоходом, я помню, ты даже несколько раз бывал у нас в доме. Но что ты знаешь о том, что произошло со мной за эти двадцать лет? Может быть, я теперь понимаю в актерской игре ровно столько же, сколько твоя малахитовая пепельница.
Она встала и вызывающе уставилась на него, готовая к бою, но вдруг осознала всю нелепость происходящего и осеклась.
– Вот это речь! – вздохнул Рэй. – Столько слов я от тебя ни разу не слышал.
От его насмешливого тона она окончательно вышла из себя.
– Перестань паясничать, Рэй. Не делай вид, что тебе меня не хватало. Я думала, в тебе больше честности.
– Насколько я помню, – негромко проговорил Рэй, – именно моя честность и была поставлена под сомнение. Мне льстит, что ты производишь переоценку истории.
Их спас сигнал зуммера, за которым последовало сообщение, что у Рэя назначена встреча. Фэй схватила сумочку и направилась к двери. На пороге она обернулась.
– Давай забудем этот разговор.
Он молча кивнул.
Фэй заставила себя выйти из здания твердым шагом, но руки у нее так дрожали, что она не сразу смогла завести машину. Поразительно, что они с Рэем умудрились поссориться, поразительно, что оба при этом испытывали такие сильные эмоции. Как он смел сказать: «Моя честность была поставлена под сомнение?» Неужели Рэй настолько лицемерен, что сумел забыть, как предал ее? Или, что еще хуже, она так мало для него значила, что он не придает этому никакого значения? Больнее всего было думать, что Рэй пытается повернуть дело так, будто она не имеет причин не доверять ему.
