— А как ее настоящее имя? Не Баблз[4] же?
Кто-то подошел к бару за подкреплением. Фриц строго посмотрел по сторонам и сказал профессиональным тоном:
— Звучит довольно серьезно. Пришлите его ко мне. Завтра, между половиной второго и половиной третьего.
— Я это устрою, — сказал я.
— И прекрасно. Рад был повидать вас, Джон.
Мы пожали друг другу руки.
Джудит разговаривала с Нортоном Хэмондом, который стоял, прислонившись к стене. Подходя к ним, я подумал, что Фриц прав: она действительно выглядела очаровательно. А потом я заметил, что Хэмонд курит сигарету. Собственно, ничего особенного в этом не было, если не считать того, что Хэмонд вообще-то некурящий. Рюмки в руке у него не было, и курил он не спеша, сильно затягиваясь.
— Слушай, — сказал я. — Ты бы с этим поосторожней.
— Я пыталась объяснить ему, — заметила Джудит — что кто-нибудь обязательно унюхает.
— Никто здесь ничего не унюхает, — возразил Хэмонд. По всей вероятности, он был прав: в комнате было не продохнуть. — А ты, значит, за аборт, но против марихуаны? Так я тебя понимаю?
Пока я наблюдал, как он набирает полный рот дыма, меня вдруг осенила мысль:
— Нортон, ведь ты живешь на Бикон Хилле. Ты не знаешь некую особу по прозвищу Баблз?
— Кто же ее не знает? — Он рассмеялся. — Баблз и Суперголова. Они всегда вместе.
— Суперголова?
— Ага. Это ее текущее увлеченье. Сочинитель электронной музыки, которая звучит, как собачья свора, воющая на луну.
— Она не жила прежде в одной квартире с Карен Рендал?
— Не знаю. Возможно. А что?
— Как ее настоящее имя? Этой Баблз.
— Никогда не слышал, чтобы ее называли по-другому. А парня зовут Сэмюел Арчер.
— Где он живет?
— Где-то недалеко от ратуши, в каком-то подвале. Он у них оборудован под чрево.
— Под чрево?
— Это надо видеть, чтоб поверить, — сказал Нортон и спокойно, удовлетворенно вздохнул.
Адрес я нашел в телефонном справочнике: Сэмюел Ф. Арчер, 1334, Лэнгдон-стрит.
Правда, существовал риск, что Сэмюел Ф. Арчер мог переехать, но все же я решил отправиться прямо по адресу. Квартира находилась в облупленном многоквартирном доме на крутом восточном склоне Бикон Хилла. В подъезде пахло капустой и пеленками. Я спустился по скрипучей деревянной лестнице в подвал, где сразу же вспыхнул зеленый свет, осветив дверь, выкрашенную черной масляной краской. На двери висела табличка с надписью: «Господь печется о чадах своих». Я постучал.
Изнутри до меня доносились взвизгивания, завывания, трели и стенания. Дверь отворилась, и передо мной предстал молодой человек лет двадцати с небольшим, с окладистой бородой и длинными влажными черными волосами. На нем были джинсы, сандалии и лиловая и белую крапинку рубашка. Он смотрел на меня приветливо, не проявляя ни удивления, ни любопытства.
