— Ей приходилось следить за своим весом?
— Карен? Нет, что вы! Она всегда была худенькой, подвижной, настоящим сорванцом. А потом вдруг расцвела.
— Сознаю, что мой вопрос может показаться вам странным, — сказал я, — но скажите, у вашей сестры всегда был темный пушок на губе и волосы на руках?
— Забавно! — протянул он. — Вот вы упомянули, и я вспомнил. Я заметил их в субботу. Питер посоветовал ей обесцветить их или снять воском. Она в первый момент ужасно на него рассердилась, а потом засмеялась.
— Значит, раньше их не было?
— Наверное, нет. Может, и были, только я не замечал.
— Где она проводила это лето? — спросил я потом.
— Точно не знаю. Официально Карен жила на Мысе, работала в какой-то картинной галерее в Провинстауне, только, думаю, много времени она там не проводила. По-моему, она все время торчала на Хилле. Со своими чокнутыми друзьями: она любила окружать себя странными типами.
— Друзьями? Или подругами?
— И теми и другими. — Он пожал плечами. — Но в точности не знаю. Она всего раз или два мимоходом упомянула об этом.
— Не упоминала ли она какие-нибудь имена?
— Вроде бы да, я толком не запомнил. Какие-то Хэрби и Су Су и Элли. — Он вдруг рассмеялся. — Помню, как-то она стала изображать девушку, которая любила пускать мыльные пузыри.
— Значит, фамилий никаких вы не помните?
Он покачал головой.
Уже уходя, я спросил:
— В какой больнице вы проходили акушерскую практику?
— В Линкольнской. — Он взглянул на меня и нахмурился. — И чтобы полнее ответить на ваш вопрос — да, я ассистировал при нескольких абортах. Я сумел бы и сам. Но в воскресенье вечером я дежурил в больнице. Всю ночь. Вот так-то!
Выйдя из общежития, я увидел высокого, сухощавого с серебристыми сединами человека, шедшего мне навстречу. Я сразу же узнал его — даже на расстоянии.
Чем-чем, а внешностью Дж. Д. Рендал, безусловно, выделялся.
— Доктор Бэрри?
Тон был чрезвычайно дружеским. Дж. Д. протянул мне руку. Я пожал ее — сухую, чистую, которую скребут на пять сантиметров выше локтя в течение десяти минут. Руку хирурга.
— Приветствую вас, доктор Рендал.
— Вы хотели видеть меня? — сказал он. — Секретарша говорила, что вы заходили ко мне в кабинет.
— Да, — сказал я. — Насчет карточки.
Рендал благосклонно улыбнулся. Он был на полголовы выше меня.
— По-моему, нам с вами надо кое-что выяснить. Пойдемте со мной.
Он вовсе не собирался отдавать мне команду, но прозвучали его слова именно так. Это напомнило мне, что хирурги — это последние самодержцы в обществе, последний класс людей, наделяемых в какой-то момент абсолютной властью.
