— Соматическая анафилаксия? С чего бы?
— Выше моего понимания.
Тут еще кто-то вошел в комнату. В этом человеке, лысом и сутулом, я сразу же узнал Лиланда Уэстона. Уэстону за шестьдесят, он уже собирался на пенсию, но, несмотря на согбенную фигуру, в нем чувствовалась известная сила и энергия. Уэстон быстро пожал руку мне, затем Хендриксу, который откровенно обрадовался, увидав его. Уэстон взялся делать вскрытие сам. Начал он с того — как и всегда начинал на моей памяти, — что раз пять обошел вокруг стола, внимательно вглядываясь в тело и что-то бормоча под нос. Наконец остановился и посмотрел на меня.
— Вы осмотрели ее, Джон?
— Да…
— И что же вы заметили?
— Она недавно потолстела. Это видно из того, что на бедрах и на груди у нее обозначились подкожные белые рубцы. И вес явно избыточный.
— Отлично. Еще что-нибудь?
— У нее интересное распределение волосяного покрова. Блондинка, а на верхней губе темный пушок. И такие же темные волосы на руках. Реденькие и очень тонкие, будто недавнего происхождения.
— Отлично! — кивнул Уэстон. Губы его чуть тронула улыбка — хитрая улыбочка старого учителя, экзаменующего прежнего ученика.
Он приступил к аутопсии. Движения его были быстрыми и точными. Он установил рост девушки — один метр шестьдесят два сантиметра и ее вес—62 килограмма. Принимая во внимание количество потерянной жидкости, вес значительный. Уэстон записал эти цифры на доске и сделал первый надрез. Его руки слегка дрожали, но движения были удивительно точны и быстры. Когда он вскрыл брюшную полость, оттуда хлынула кровь.
— Живо! — сказал он. — Отсос.
Хендрикс принес отсос. Скопившаяся в брюшной полости жидкость исчерна-красного цвета была удалена и измерена в бутыли. Всего набралось около трех литров.
— Жаль, что у нас нет истории болезни, — сказал Уэстон. — Интересно знать, сколько единиц ей влили в приемном покое?
Количество крови у среднего человека равно приблизительно четырем с половиной литрам. Если такое количество ее скопилось в брюшной полости, значит, где-то имело место прободение.
— Странно, — заметил Уэстон, взвешивая щитовидную железу на руке. — По-моему, она весит граммов пятнадцать, не больше. — Вес нормальной железы двадцать — тридцать граммов. — Впрочем, отклонение от нормы допустимое. — Он разрезал железу. Ничего необычного мы не увидели.
— Анафилаксия, — сказал Уэстон, осматривая легкие. — Причем постоянная. Интересно знать, к чему у нее была повышенная чувствительность? — Потом он перешел к сердцу. — В полном порядке!
