— Да, — ответила Урсула.
— Хочу, чтоб ты знала: у нее по-прежнему много друзей среди нас. Если мы можем что-нибудь сделать — пожалуйста, поставь меня в известность.
Урсула не сомневалась, что Анна, говоря «нас», имеет в виду руководство Женского союза.
— Благодарю вас, — кивнула она.
— Несомненно, полиция охотно повесит все это на Фредди.
— Конечно.
— Чего еще от них ждать. Что мы можем сделать?
— Ну… — Урсула ненадолго задумалась, прежде чем продолжить. — Хорошо бы выяснить, кто был в тот вечер у мадам Лонуа. Полицию, кажется, это не особенно интересует, в отличие от меня. Возможно, там присутствовали и другие возлюбленные Лауры. Я буду благодарна за любые сведения… если только они помогут избавить бедняжку Фредди от этих жутких обвинений.
— Я знаю, какой репутацией пользовалась Лаура. У нее было множество возлюбленных — и не только среди женщин.
— Простите? — Урсула непонимающе уставилась на Анну.
— Мужчин она тоже любила.
— О! Понимаю. — Урсула казалась слегка смущенной.
Анна положила руку ей на плечо.
— Нам пора. Как я могу связаться с тобой, если узнаю что-нибудь важное?
Толпа быстро двигалась мимо них. Урсула поспешно отыскала в сумочке свою визитку.
— Возьмите.
Анна изучала адрес с плохо скрытым недовольством.
— Дам знать, как только что-нибудь выясню, — сказала она.
— Спасибо.
Мимо них прошла женщина с маленьким лиловым флажком, на котором был вышит девиз Женского социально-политического союза «Дела, а не слова!».
— Кстати, — сказала Анна, — я не получаю вестей от Алексея. Насколько мне известно, он все еще в Париже.
Урсула отвела взгляд.
— До свидания, — проговорила Анна, и Урсула с удивлением отметила, что в голосе русской прозвучала определенная симпатия. — Я свяжусь с тобой, как только узнаю что-нибудь, что могло бы помочь Фредди.
Урсула кивнула:
— До встречи.
Атмосфера уже изрядно накалилась, когда миссис Эммелина Пэнкхерст поднялась, чтобы обратиться к собравшимся. Как только она прочла заявление премьер-министра о том, что слушание Примирительного билля отложено до следующей парламентской сессии, поднялся шум негодования. Ее дочь, Кристабель Пэнкхерст, вскочила с места и потребовала объявления войны правительству. Миссис Пэнкхерст заявила, что поведет шествие по Даунинг-стрит, и все встали, готовые следовать за ней. Урсулу буквально вынесло наружу. Толпа двигалась быстро, миссис Пэнкхерст задавала ритм. Появились транспаранты: «Мы боремся на наши права! Билль должен быть заслушан!»
