Композитора на протяжении всей его творческой жизни притягивал мир старины, мир Древней Руси с ее национальным колоритом.
Несмотря на неудачное либретто, музыка «Вадима» буквально очаровала многих московских театралов, особенно тем, что в ней преобладали родные русские мотивы. Критика писала, что мотивы эти «обворожительны для русского уха... здесь звучат русские струны, заливается русская душа».
«Вадим» был в то же время произведением многожанровым, в нем присутствовали и баллада, и хоры, и пляски, и старинные обрядовые песни, и разговорный диалог.
Любопытная деталь: роль Вадима в опере играл драматический актер Павел Мочалов. Актеру не нужно было петь, так как роль была тоже драматической.
В опере был занят и друг Мочалова, поэт и актер Николай Цыганов, он исполнял роль колдуна — Волхва и пел по ходу действия народную песню «Молодица тосковала...».
Судя по откликам современников, лучшим в опере получился пролог с яркими картинами старины — завивая венки, девушки поют обрядовые песни, и второе действие, когда происходит грандиозный пир у князя Святослава.
Музыка оперы «Вадим» выявила сильную сторону композиторского таланта Верстовского: умение создать в сугубо романтическом произведении достаточно реалистические картины русской старины.
В 1825 году Верстовского назначают инспектором музыки дирекции московских театров (Большого и Малого), а в 1830-м — инспектором репертуара.
Оперный репертуар 30—40-х годов XIX века в Москве был весьма разнообразен. В это время ставятся «Севильский цирюльник» Россини, «Водовоз» Керубини, «Фра-Дьяволо» Обера, «Норма» Беллини, французские комические и романтические оперы. Из русского репертуара все еще идет «Мельник» Аблесимова и Соколовского, ставятся волшебные и исторические оперы Давыдова и Кавоса, романтические оперы Верстовского. В 40-х годах на сцене появляются оперы Глинки и «Эсмеральда» Даргомыжского.
Желая сохранить свое положение в московском театре, Верстовский, как правило, не конфликтовал с начальством. Проявляя достаточную гибкость по отношению к людям, от которых зависело его положение, он, однако, случалось, был крут и непреклонен со всеми, кто зависел от него.
Один из его современников вспоминал: «Верстовский с умом острым и чрезвычайно практическим соединял драгоценную способность уживаться со всеми и употреблять все и всех в свою пользу. Для того чтобы сохраниться так длительно на ответственном посту в те годы, густо окрашенные полицейским бюрократизмом, нужно было обладать именно... административными талантами, а что касается художественных, то здесь оставалось также сохранить «драгоценную способность ужиться со всеми и со всем», то есть прийтись по вкусу среднему зрителю, москвичу и провинциалу».
