Так и не осмелился. И пока шел, все ругал про себя скворца, которого выгнал из дуплянки. Павлик и не тронул бы его, если тот не стал нападать, норовя острым клювом в глаза. Пришлось в порядке самозащиты давануть его слегка. Павлик глядел учителю в спину и думал: а ну вдруг сейчас Ефим Савельич и скажет: «Дескать, что ты душегуб, клеишься ко мне? Отойди, смотреть не могу на тебя!» Шел ним и думал: вдруг озлится, что тогда?
Ефим Савельич вошел в дом. Павлик не посмел за ним и бродил вокруг, заглядывая в окна. Видел, как возился с Настенькой, племянницей своей, играл с ней на полу, скакал на четвереньках, и девочка, усевшись верхом, вцепившись в седоватые его волосы на затылке, гудела, выпучив глаза, представляя себя то ли всадником на коне, то ли водителем автомашины. Потом Ефим Савельич кормил ее, держа на коленях, сам ел и еще успевал читать газету. Павлик переходил от окна к окну, все рассмотрел в доме, а скворца не увидел. Ефим Савельич снял Настеньку с колен, в печь задвинул чугунки и снова сел за стол, разложив на нем учебники и тетради. Павлик смотрел на склоненную, сутулую фигуру Ефима Савельича и жалел его: учитель был уже стар, лет за сорок, наверно, а своей семьи не имел, жил у сестры — присматривал за девчонкой, с хозяйством возился, даже иногда корову доил, совсем уж не мужское дело. А ведь ученее его в деревне не было никого, и рассказывал так, словно по книжке читал. Стоял Павлик, вздыхал и сам не понимал, отчего торчит здесь и не может уйти. Ефим Савельич был неподвижен, будто бы спал, сидя за столом. Вдруг, однако, он повернулся и странно посмотрел в окно. Павлик опустился на корточки и хотел было удрать, но подумал и решил пересидеть, чтобы не поднимать шума. И тут услышал над собой шаги. Не над собой, конечно, а так ему показалось. Павлик пригнулся еще ниже, но над ним уже распахнулось окно и послышался голос:
— Это кто же здесь? Ты, Зарубин?
Непонятно было, как он углядел его так быстро. Может, давно уже заприметил и только виду не подавал? Павлик встал и поднял глаза, вялые, безразличные…
— Ты чего здесь?
— Да я так…
— Ну заходи, раз так…
Павлик вошел в дом и встал как истукан, ожидая египетской казни. Настенька подскочила к нему, вцепилась в ранец и радостно завопила. Однако учитель казнить его не стал.
— Арестовала меня, хоть плачь, — кивнул он на девочку. — Есть не хочешь? Нет? Учебники с собой? Ну вот что, садись-ка, голубчик, сюда, делай уроки да за Настенькой поглядывай. А я через часок вернусь. Есть захочешь, вон хлеб, молоко…
