— А, Игорек, — обрадовался Коля, — а это — Николай Георгиевич, одессит с Ташкента.
Игорь еще раз кивнул и сделал попытку протянуть руку. Нелединский его опередил. Игорь был черноволос, волосы торчали ежиком, синие глаза с девичьими ресницами под прямыми бровями смотрели доверчиво, но с достоинством. Маленький рот выглядел странновато под многообещающим носом, загибающимся на конце. На веснушчатых щеках кругами вился белый пушок. При небольшом росте он ухитрялся сутулиться. Говорил быстро, проглатывая окончания слов. «Фаюмский портрет», — подумал Кока, так вот почему ему показалось, что он уже где-то видел этого пацана. Этого и правда не могло быть: когда Нелединский последний раз был в Одессе, тот был еще совсем маленьким…
— Их тут целая мешпуха, — рассказывал Коля. — И дядя приходит, и двоюродные братья, и второй дядя, и третий тоже иногда бывает. И еще один дядя в Москве.
— Постой, постой, — что-то забрезжило, — как зовут твоего московского дядю?
— Карл.
— Ну, ты даешь, — изумился Николай Георгиевич, — так ты… сын Розы?
Игорь вытаращил глаза: что-что, а имя мамы здесь еще не упоминалось.
— Я — Кока, — торжественно, как Дубровский, объявил Николай.
— Ну, школяр, теперь бежи за шмурдилом!
Игорь смутился:
— Вообще-то у меня завтра последний экзамен, я забежал скупаться, конечно, сбегаю, вот только окунусь, но мне скоро надо бежать, биология все-таки, а я не готовился, сейчас только окунусь. Кто-нибудь пойдет?
— Уже холодно, для меня во всяком случае, — улыбнулся Кока.
— Игорек, ты же знаешь, что я не купаюсь, — горделиво сказал боцман. — Иногда только, с сильного бодуна.
Мокрый Игорь побежал за шмурдилом. Они сидели на берегу. Заметно вечерело. Тень дальнего обрыва закрыла халабуду наползла на пирс.
Под пирсом вода было темно-зеленая, а дальше — молочная, белая, теплая. Розовое небо стало выпуклым, накатилось рулоном над горизонтом. Белый прогулочный кораблик плыл, освещенный, из Аркадии в порт. В иллюминаторах ослепительно полыхало солнце. Кораблик взвыл, и едва последняя нота сирены утихла, раздалось из рубки: «А-А-Арлекино, Арлекино, нужно быть смешным для всех…»
Справа, со стороны той же Аркадии, из-за скал, выскочила моторка, метрах в десяти от пирса сделала крутой вираж и уткнулась, заглохнув, в берег. Смеясь, выскочили две девушки, легко оттолкнули лодку. Парень в лодке повозился с мотором, дернул за веревочку, круто лег на левый борт и помчался обратно. Девушки, прихрамывая на высоких каблуках, подходили. Им было лет по восемнадцать-двадцать. Крупную блондинку звали Марина, она была в розовом и улыбалась. Вторая, маленькая и черная, была в серой кофточке с красным и зеленым люрексом, в плиссированной юбке и белых носочках при черных лодочках. Она явно стеснялась и поглядывала исподлобья, как землеройка. Звали ее Анжела.
