В этот момент человек, стоявший подле Ангелова, совсем тихо спросил его:
— Когда тебе удалось?
— Позавчера. Он приходил чинить проводку. Сегодня утром я подробнее поговорил с ним.
— И как?
— Еще ничего не могу сказать. За обедом опять поговорю.
— Будь осторожен!
— Знаю, — проронил токарь и снял крышку с коробки подач на своем станке.
— А тот там, напротив, не проболтается?
— Не думаю.
— Ты его предупредил?
— А о чем?
Рабочий, чей станок получал ток от щита, у которого стоял Христов, нетерпеливо спросил:
— Что тут не в порядке?
— Сейчас проверю.
— Давай скорее! Уже пятнадцать минут, как станок не работает. Дремлю, как лошадь у пустых яслей.
Христов обернулся. За его спиной стоял пожилой мужчина, с седыми щетинистыми усами и с большой бородавкой на правой щеке.
— Ты что здесь, новенький? — спросил он.
— Да, недавно поступил, — ответил Христов и начал отвинчивать крышку рубильника.
— Ты, видно, приятель с Щербатым?
— С кем?
— С Щербатым… с Ангеловым, токарем у того станка. Вы очень дружески поздоровались.
— Я со всеми здороваюсь, не только с приятелями, — возразил Христов.
— Нестоящий он человек.
— Не понимаю, что ты этим хочешь сказать.
— Чего тут не понимать. Дрянь человек, да и только.
— В каком отношении?
— Во всех отношениях. Я с ним работал как частник.
— А, значит, у вас старые счеты?
— Не только старые. Ты слышал о второй его рационализации?
— Слыхал.
— Мы сперва вместе над нею работали. А потом он меня обмишурил.
Христов бросил искоса взгляд на станок Ангелова. Толстый, морщинистый приятель токаря быстро опустил голову, чтоб не видно было, как внимательно он следит за разговором у распределительного щита.
— Не смотри на них, — заметил щетинистый усач. — Догадаются, что мы о них говорим.
— А кто это рядом с Ангеловым?
— Маджаров, фрезеровщик. Одного с ним поля ягода.
Христов быстро починил проводку и включил рубильник. Контрольная лампа на щите зажглась.
— Готово! — произнес он, прибрал инструменты и пошел по дорожке между станками.
Пожилой рабочий, который с ним разговаривал, обернулся и пристально взглянул на толстого Маджарова. Это продолжалось одно мгновение. Маджаров вопросительно покачал головой. Усач поднял брови. Они поняли друг друга.
* * *
Столовка сектора «С» помещалась в отдельном здании. Входные двери — средняя и две боковых — вели в широкую переднюю. За ней открывался просторный зал. Против входа находился гардероб, вправо — умывальная, влево — столовая на 200 человек.
Квадратные столы, с четырьмя стульями возле каждого, покрыты были белыми скатертями. На каждом столике — ваза с цветами. В глубине зала, у стены, несколько столиков поменьше. За одним из них уселись обедать токарь Ангелов и бригадир уборщиков Христов.
