Лакей внес лампу, которую поставил на стол и удалился.
– Разрешите откланяться! – поднялся Геллиг. – Я слышал, что вы приказали оставить за мной мое прежнее помещение, и потому воспользуюсь вашей любезностью на несколько дней! Кроме того, я должен принести вам искреннюю благодарность за Дианку, у которой все четыре ноги по-прежнему бегают! – шутливо прибавил он.
– О, Дианка такая прелесть!
– И она не надоедала вам?
– Вы желаете мне напомнить о „той слабости“? – с грустной улыбкой спросила Полина.
– Нет, нет, что вы! – возразил Ганс. – Я только радуюсь вашей доброте!
Поклонившись, Геллиг вышел, пожелав спокойной ночи.
Полина быстро погасила свет и подошла к окну, следя за удаляющимся силуэтом, но Геллиг ни разу не оглянулся на окно, за которым она притаилась с сильно бьющимся сердцем.
Услышав его смех, когда он разговаривал с Антоном во дворе, девушка грустно улыбнулась. Он смеялся, а ей хотелось плакать.
Значит, его боль прошла, зато ее страдания увеличились во много раз. Когда любимый человек манил к себе ее сердце, она покорилась, но только на минуту! Гордость, самолюбие, все злые духи ее мятежной души были попраны, но не уничтожены, и вскоре заговорили с еще большей силой. Победа обратилась в унижение!
Геллиг тогда хотел сорвать еще не созревший плод, а теперь, когда плод был полностью созревшим, он не замечал его!
Полина держала в руках шкатулку с инкрустациями, когда раздался стук в дверь. Она поспешила запрятать шкатулку в денежный шкаф и подошла к двери.
– Фрейлейн Полина, – сказала горничная, – вас просят сойти вниз, приехали барон фон Браатц с фрейлейн Гедвигой и ее женихом!
– Я сейчас приду! – ответила Полина.
Бросив быстрый взгляд в зеркало, молодая девушка спешным шагом проследовала в зал, где находились прибывшие.
Гедвига бросилась к ней на грудь, и они поцеловались.
– О, Полина, как я счастлива! – сияя, воскликнула Гедвига.
– Ты заслужила свое счастье и вполне достойна его, потому что сумела удержать его за собою! – серьезно заметила Полина, еще раз целуя невесту.
Затем она подошла к дяде Рихарду, который стоял рядом с Геллигом.
– Дорогой дядя, теперь у тебя есть прелестное дитя – Гедвига, но не забывай и меня! Ее теперь окружает всеобщая любовь, а у меня только ты один!
Вошел дворецкий и доложил, что кушать подано.
Когда все двинулись в столовую, причем больного полковника вела под руку Полина, барон Рихард тихо произнес, обращаясь к сыну:
– Ты же знаешь, что я люблю Полину, как мое родное дитя, почему же ты не разрешаешь поделиться с нею моим счастьем?
