Послеобеденный сон немного укрепил полковника, и он казался менее бледным. Увидев входивших Рихарда и Геллига, он предложил им сесть.
– Я чувствую себя хорошо и с удовольствием поболтаю с тобой, Рихард! – сказал полковник, стараясь казаться молодцом.
– Сейчас нам не до пустой болтовни, – резко произнес Геллиг. – Я предложу вам один вопрос, на который вы должны ответить, как честный человек!
– Спрашивайте! – гордо ответил полковник, свысока оглядывал молодого человека.
– Мать Гедвиги Мейнерт оставила дневник, из которого видно, что вы были близки, когда она еще была девушкой! Правда это?
Старый селадон самодовольно покрутил усы.
– Конечно, правда!… Девочка была красива, но слишком добродетельна и плаксива, и это надоело мне! Потом я слышал, что она вышла замуж за лесничего!
– Вы обменивались с нею кольцами?
– Ах, вам и это известно! – рассмеялся игриво полковник. – Видите ли, она была так романтична, что заставила меня заказать кольца!
– И оно сохранилось у вас?
– Что вы?… Если бы я хранил все сувениры женщин, так был бы завален ими по уши!
– Это оно? – спросил Геллиг, протягивая руку, на которой лежало кольцо.
– Да! Но как оно к вам попало?
– Оно закатилось между листами старого журнала, лежавшего в конверте, адресованном девице Паттенбург! – отчеканил Ганс.
Полковник пошатнулся, в глазах его выражался неподдельный ужас.
– В конверте, – продолжал неумолимо Геллиг, – было 5 тысяч талеров кредитными билетами, которые не дошли по своему назначению! Скажите, вы взяли деньги?
Полковник молчал…
– Герштейн, дни твои сочтены, так неужели ты и теперь не скажешь правды?… Из-за тебя сошла в преждевременную могилу моя несчастная жена, незаслуженно страдавшая от позора! Ты мог молчать долгие годы, но перед открытой могилой, прошу тебя, не лги.
– Да, деньги взял я… – хрипло пробормотал полковник, и тут же рассказал о том, как все случилось…
„Когда я проиграл большую сумму в карты, я был близок к самоубийству, как вдруг ко мне в комнату вошла горничная Тереза, с которой я сошелся во время пребывания в Дитерсгейме… Когда она вбежала ко мне, на груди ее виднелся пакет, который она прижимала руками. Я, шутя, выдернул этот пакет, на котором с удивлением прочел адрес девицы Паттенбург, с вложением пяти тысяч кредитными билетами.
В это время послышались голоса, и Тереза спряталась, боясь, что отец ее, садовник, разыскивает ее. Я запер Терезу в спальне, а сам стал рассматривать печать на конверте. И тут мне пришла в голову мысль, что эти деньги мне сейчас нужнее, чем девице Паттенбург. Искушение было настолько сильно, что я сломал печать, вытащил деньги, на место которых вложил старый журнал. Затем взял свежий сургуч, которым запечатал точно также: у меня лежал кнут Рихарда, на золотой пуговке которого было вырезано имя его!… Когда все было готово, я выпустил Терезу и отдал ей пакет. Она убежала, даже не взглянув на него…“
