Им пришлось согласиться, что не малым благом было то, что бог привел их в госпиталь секретной военной базы, а не в самую фешенебельную клинику на материке. Порядки базы обеспечивали полное сохранение их трагедии в тайне. Медики в госпитале были высококвалифицированные и гарантировали полное излечение. Да и вообще, кроме узкого круга медиков и командиров информация о случившемся будет здесь похоронена навсегда.
Тогда девушкам даже не пришла в голову мысль, что они становятся добровольными пленницами острова, по крайней мере, еще на полтора месяца.
Начавшееся интенсивное лечение и неотвязные мысли о том, что их ждет через месяц, испортили настроение спутницам лейтенанта. Самое большее, на что он смог их уговорить в два последних оставшихся дня своего отпуска, это согласие проводить вторую половину дня на приглянувшейся им укромной лужайке над морем, под неусыпным оком жерла ржавой пушки.
Лужайка была пропитана смолистым запахом сосновой и можжевеловой хвои, ароматом пурпурных цветов чабреца и желтых головок сантолины. Какая-то первозданная тишина нарушалась только жужжанием пчел над цветами начавшего зацветать вереска и навевала сонный покой и умиротворение. А грусть и замкнутое молчание стали обычным состоянием подруг. Дик старался развлечь заскучавших женщин. Вместе с довольно изысканной снедью он притаскивал вино. Интересовался, какие книги они хотели бы получить, и наконец, где-то добыл для Речел еще редкий по тем временам транзистор, который ловил не только ближайшие арабские и греческие станции, но и принимал Париж, Лондон и даже далекую Россию. Однако расшевелить унылых ему по-настоящему не удалось, хотя и Речел и сестры были искренне благодарны молодому человеку.
***
Последний день отпуска отведенного лейтенанту катился к закату. Тесс дремала в редкой тени корявой сосны, а Лиз лежала на краю откоса, отвернувшись в сторону моря и казалось, была полностью поглощена тем, что ей бубнил радиоприемник. Речел давно чувствовала какое-то волнение беспокоившее Дика. Наконец он не выдержал и зашептал ей на ухо:
- Реч, отпуск кончается! Завтра же меня могут отправить к черту на рога, и увижу ли я тебя еще, смогу ли попрощаться. Если ты за это время уедешь, я даже не знаю, где тебя искать. Я хочу побыть с тобой наедине. Ну, пожалуйста, пойдем.
Он потянул ее в сторону крепостной амбразуры. Понимая разумом, что не права, что подвергает возлюбленного очевидной опасности, она чувствовала, что не способна отказать, и беспрекословно пошла за ним. Голова почему-то кружилась, а ноги обмякли и она чувствовала, что если он ее не поддержит, то неминуемо упадет. Упасть Дик ей не дал. Как только их скрыл выступ амбразуры. Он подхватил ее на руки и стремительно понес по каким-то закоулкам. Она не помнила, где они остановились, запомнилась только шероховатая прохлада камня стены, к которой она прислонилась, его горячие губы и руки, ласкавшие ее тело. Уже понимая, что уступит ему во всем она только тихо шептала:
