Расплавленный жар прорвался сквозь Киру, когда все ее нервные окончания, казалось, поразила молния. Ощущение было столь интенсивным, столь неистовым, что оно переполняло ее. Она вскрикнула от внезапного конвульсивного сжатия внутри себя, экстаз взорвался через нее не поддающимися контролю волнами, которые рябью разошлись от ее лона по всему телу.
Менчерес упивался оргазмом Киры. Опьяняющая сладость ее рта, мучительный экстаз ее кожи, ее тела, дрожащего сверху него, в то время как хриплые крики вибрируют у его рта — это воспоминание он будет много раз переигрывать у себя в голове в будущем, каким бы коротким оно ни было.
Но он уже взял больше, чем следовало. Будь он благородным, он утолил бы потребность Киры, не прикасаясь к ней. В прошлом он использовал свою силу в этих целях с другими новообращенными вампирами, но всегда на расстоянии, где все это считалось безличным. В первое время все побуждения вампира слишком подавляющие, чтобы ими можно было управлять, и вожделение тому не исключение. Но когда Кира сказала, что хочет его, когда она потянулась к нему… Менчерес не смог заставить себя просто удовлетворить ее своей силой. Он хотел коснуться ее руками и губами, почувствовать ее рядом с собой, и не важно, что это столь же болезненно, как и восхитительно.
С огромным нежеланием он все-таки закончил их поцелуй, облизывая губы, чтобы в последний раз ощутить вкус Киры. Затем он с помощью силы собрал свитер и брюки, которые в спешке сорвал с нее ранее.
Ее голова опустилась на его плечо, и мягкие, полные губы принялись домогаться его тела. Дрожь охватила его тело, стоило ее языку скользнуть по коже, дразня и лаская от самого плеча и до впадинки горла.
Ах, боги, если бы только все было по-другому.
— Кира. Мы должны остановиться.
Менчерес вынудил себя сесть, поднимая и Киру до тех пор, пока ее прекрасное лицо, вместо того чтобы прижиматься к его плоти, в замешательстве не уставилось на него.
— Что-то не так?
Все в ней искушало его забыть все принципы. Ее грудь напряглась, кружевное нижнее белье скорее завлекало, чем прикрывало, а лимонный аромат от желания приобрел и сладость, и оттенок мускуса. Он закрыл глаза. Если он только позволит себе предположить, что ее вкус столь же приятен, как и запах…
— Мы не можем. На тебя влияют новые чувства. Если бы я взял тебя, потом ты бы злилась на меня, причем справедливо, за то, что я воспользовался твоим состоянием.
С губ Киры сорвался звук, похожий на нечто среднее между фырканьем и полным неверия смехом.
