Первоначальное желание теперь казалось подобным лишь неопределенному шепоту страсти. Сейчас же, когда Менчерес прижимал ее к себе, а его язык с жадностью проникал в ее рот, она горела для него. Оставив волосы, ее руки скользнули вниз по его спине, впиваясь в него ногтями. Эти твердые мускулы двигались под ее ладонями, дразняще терлись о ее кожу, которая была так близко, но из-за одежды все же вне досягаемости.
Кира не хотела, чтобы их разделяла ткань. Она хотела чувствовать его кожу на себе. Устойчивая пульсация между ног все усиливалась, требуя насыщения. Она попыталась сказать ему это, но его рот продолжал властвовать над ней с голодной, чувственной настойчивостью. Она не могла говорить. Она едва могла думать.
Что-то мягкое коснулось ее спины и ног. Затем каким-то образом исчезли ее свитер и джинсы, а Менчерес оказался на земле, удерживая ее на себе. Она не притормозила, чтобы задаться вопросом, почему пуговицы сами собой отскочили от его рубашки прежде, чем ткань полностью соскользнула с него. Все, что ее волновало — невероятный скачок напряжения, который она чувствовала, когда встретилась их кожа. И то, каким твердым, гладким и крепким чувствовался его торс против ее груди, и как казалось, что у него внезапно появилась дюжина рук, потому что она чувствовала, что он гладит каждую частичку ее тела.
Бомбардирующие ее ощущения были столь же интенсивны как и тогда, когда Кира впервые проснулась вампиром, только на сей раз они не были пугающими. Ее кожа горела лихорадкой, тело дрожало от желания и сотрясалось в экстазе от одного только ощущения его плоти. Громкий стон вырвался на свободу, когда Менчерес двинулся губами вниз от ее губ к горлу, задевая кожу заметно увеличившимися клыками. Вместо того чтобы укусить ее, он облизывал и посасывал очень чувствительную точку, где две ночи назад в нее погрузились его клыки.
Подобное электричеству ощущение его губ вызвало слепую, почти болезненную потребность, пробежавшую вниз от шеи до самого лона, заставляя все в ней напрячься.
— Я так хочу тебя, — задыхалась она, прижимаясь к нему.
Менчерес оторвался от ее горла со стоном, который, казалось, отозвался эхом через все его тело. Она схватила его волосы, отчаянно желая, чтобы его губы снова оказались на ней, а затем почувствовала болезненное блаженство от того, как он прижал ее к себе, прежде чем снова поцеловать.
Ее желание возросло до боли. Кира сжала руки в его волосах в кулаки, почти вырывая их в своем нетерпении, желая, чтобы он оказался еще ближе. Когда его рука двинулась вверх к ее бедру, от покалывающего следа, что она оставляла, с губ Киры сорвался задушенный стон. Затем он коснулся ладонью самого заветного, чувственно касаясь ее клитора твердыми, поглаживающими движениями. Его пальцы шокировали своим умением даже сквозь ее нижнее белье.
