Контрразведка размещалась в центре города в двухэтажном кирпичном особняке. Пока мы шли, прохожие глядели нам вслед, кто со страхом, кто с состраданием. А мы размышляли, как в конце концов развязаться с литовскими ищейками. Надеяться на случайность или наивность офицерья? Недооценивать врага не следует. Он зубы съел на борьбе с революционерами. Оставалось настаивать на своей легенде и приводить максимально убедительные аргументы.
По пути офицер неожиданно остановился и спросил:
— А ведь вас, если не ошибаюсь, было четверо. Где же четвертый?
Это он заметил исчезновение Метлицкого, ушедшего в Каунас по нашему плану.
— Вы не ошиблись, господин поручик, — ответил я. — Четвертый присоединился к нам в дороге. Мы его не знаем, он не с нами. Кажется, он утром пошел в город на базар да и пропал. Не исключена возможность, что скоро явится.
— А, черт с ним! — махнул рукой офицер. — Разделаться бы с вами скорее. Н-надоело.
Тем лучше, подумал я; может быть, Метлицкому повезет и он скоро будет в Каунасе. Хоть один-то прорвется! Примет груз, передаст его товарищам, попробует выручить нас…
Нас ввели в кабинет заместителя начальника контрразведки полковника Спиридонова, лысоватого человека лет 40, с небольшой черной бородкой. Видно, ночью полковник не спал, то ли пьянствовал, то ли «работал», но вид у него был довольно помятый, а голос хриплый, злой.
— Попались, большевички! — заорал он. — Докладывайте, кто такие!
Коля Рябов, как мы заранее условились, громко и выразительно отчеканил:
— Разрешите доложить, господин полковник! — Он щелкнул каблуками, как старый строевой офицер. — Поручик Смулин, воевал на Западном фронте, участвовал в Брусиловском прорыве, а потом известные вам события закрутили меня, как щепку в океане. Отца расстреляли большевики, а я, благодаря всевышнему, спасся, эмигрирую в Литву. Мои попутчики тоже эмигранты из Советской России.
Этот рапорт с его подчеркнуто белогвардейской лексикой заметно смягчил суровость Спиридонова.
— Интересно! — процедил он сквозь зубы. — Приятно встретить бывшего русского офицера. Наши судьбы схожи. Я тоже служил верой и правдой царю и отечеству, но пришлось в Пскове бросить собственный дом и перекочевать сюда. Но, сами понимаете, служба есть служба, я обязан проверить вас всех.
— Так точно, господин полковник. Понимаю! — Рябов снова щелкнул каблуками. — Как вам будет угодно, господин полковник!
— До десяти утра завтрашнего дня можете быть свободными, — милостиво разрешил Спиридонов. — Все документы — на стол.
