– Это значит, что вам надо обследоваться. В организме бродит инфекция. Надо понять: какая именно.
– А если инфекцию не найдут? – поинтересовалась Ханна.
– Тогда придется сделать аборт.
– Что за глупости… – заметила Ханна.
Леня ей не нравился. Во-первых, он не обратил никакого внимания на ее красоту. Стоял, как педераст. Ноль интереса. Во-вторых, она только что показала ему свои драгоценные гениталии, пахнущие французским парфюмом, а он увидел какие-то паховые железы. Можно подумать, к нему каждый день приходят фотомодели класса «А».
Леня действительно торопился. Он ненавидел опоздания, и, если бы не моя рекомендация, он отшил бы Ханну в одну секунду. Для него все гениталии равны.
– Мы подумаем, – сказала я, вставая.
Ханна достала конверт, в который был вложен гонорар, и неуверенно протянула врачу, с надеждой, что он откажется. Но Леня не отказался. Он дернул конверт из ее рук и бросил в верхний ящик стола. Торопился.
Всю обратную дорогу Ханна была бледна и молчалива. Я думала, она переживает возможную инфекцию и ее последствия. Но я ошиблась. Ханна переживала утрату ста долларов, которые она вложила в конверт. Она была уверена, что врач очаруется ею, как богиней, и откажется от гонорара. Кто же берет деньги у богини… Но Леня возненавидел ее еще раньше, чем увидел. Его время – деньги. И опаздывать – значит залезать в его карман.
– Какой противный, – заключила Ханна. – Я не буду у него рожать. Я пойду в правительственную клинику. Я могу рожать где угодно, хоть в самом Кремле.
– Твое дело, – заметила я.
Я потратила на нее полдня. Договаривалась, ехала, и что в результате? Хоть бы спасибо сказала. Она считает, что все ей должны за ее красоту.
Ханна притормозила машину возле универмага «Москва».
Мы поднялись на третий этаж в отдел женской одежды. Ханна выбрала себе летнее платье: сочетание джинсовой ткани с кружевами и вышивкой.
– У тебя есть деньги? – легко спросила Ханна. – Дай мне сто долларов. Мы сейчас вернемся, я тебе отдам.
Я вытащила из сумки деньги, отдала Ханне. Было бы обидно не купить это платье.
Ханна ушла в примерочную. Вышла в платье. Я залюбовалась ее новым образом: барышня-крестьянка. Подумала, действительно Леня – козел. Красоту надо поощрять хотя бы словом, хотя бы взглядом. Красота вряд ли спасет мир, но настроение поднимет. Мечту разбудит. Добавит радости в серое болото жизни.
Ханна подвезла меня к моему дому. Остановила машину против подъезда.
– Ты хотела отдать мне деньги, – напомнила я.
