– Таких, как я, не бросают.
– Ну, смотри… – предупредила я.
Ханна не боялась перевернуть всю свою жизнь вверх дном. Дети пострадают, с кем бы они ни остались. Больной мальчик получит вдобавок психологическую нагрузку. Я бы на такое не пошла.
С другой стороны: новый ребенок, молодой красавец с плоским животом и красивым пенисом, жизнь на своей родине, в Польше. Можно говорить на своем языке, не надо учить русский. А главное, каждый день ждать вечера, чтобы вечером нырять в океан счастья… Пусть даже он бросит ее через десять лет, но ведь это – три тысячи шестьсот дней…
Мы беседовали, размышляли вслух и пропустили поворот. Пришлось возвращаться, разворачиваться. И все кончилось тем, что мы опоздали на сорок минут.
Врач занял наше время другими больными и, когда мы нарисовались в дверях его кабинета, попросил выйти и подождать.
Мы с Ханной сели в узком коридоре на казенные кресла, обтянутые дерматином. По коридору сновали сотрудники – в основном женщины – и больные – тоже в основном женщины.
Ханна развалилась в кресле, как на даче, вытянула ноги до середины коридора. Приходилось обходить эти ноги. Некоторые переступали через них, как через препятствие. Никто не решался сделать Ханне замечание. Робели. Слишком она была другая, как диковинная заморская птица среди одинаковых ворон. В ее позе был вызов.
– Убери ноги, – приказала я.
– Почему? – не поняла Ханна.
Похоже, она была не состоянии думать ни о ком, кроме себя.
Мимо нас проходили молодые врачихи в белых халатах. Из-под халата выглядывали юбки – черные и серые. Тусклые ткани, неинтересные прически. Но эти женщины защитили дипломы, может быть, защитили диссертации. Они много знали и помогали людям. Их деятельность была богоугодна.
А что Ханна? Жена богатого немца, который ее не хочет, любовница молодого бандита – большая заслуга. А сидит, как Клеопатра Египетская, которая владеет всем миром.
– Тебя в детстве кто-нибудь воспитывал? – спросила я.
– Никто, – легко созналась Ханна. – Мама пила. Меня воспитывала Крахмальная улица. А что?
– Ничего, – сказала я. – Просто вопрос.
Нас позвали. Мы вошли в кабинет.
Врач Леня, молодой и толстый, похожий на моржа, посмотрел на часы и сказал:
– У меня через пятнадцать минут конференция.
– Мы успеем, – заверила я.
Леня увел Ханну в смотровой кабинет. Они вернулись через десять минут.
– Беременность двенадцать недель, – сказал Леня. – Паховые железы увеличены.
– Что это значит? – насторожилась Ханна.
