– Всё те же и всё там же.
– Отлично. Тогда я пошёл.
У двери в комнату Сенсор обернулся:
– Один вопрос напоследок.
Лазарь молча ждал.
– Что за ключ, которым ты играл у меня в спальне?
Чтобы скрыть улыбку Лазарю пришлось опустить голову.
– А я уж думал, не заметишь...
– Не люблю оправдывать твои ожидания. Так откуда ключ?
– От квартиры. Снял гостинку в городе, на Вятской. Не говори пока никому, ладно? Мне мозготраха и без того хватает.
Сенсор выглядел по-настоящему удивлённым.
– Ты съезжаешь от нас?
– Хочу переоборудовать в мастерскую. Невозможно нормально работать, когда вокруг шляется столько народу. Не волнуйся, жить я там не собираюсь. Моих кулинарных познаний хватает только на чай с бутербродами.
– Откуда деньги на аренду? – не унимался Сенс.
– Грохнул хозяйку-процентщицу. Я же работаю без напарника, помнишь? У меня двойной калым.
Сенсор презрительно поморщился:
– Ты это про долю Марса, которую внаглую присваиваешь себе?
– Отрабатываю свою долю и долю Марса. У Клайда была Бони, у Матвея есть Айма; мне же достался малолетний недоумок. Даже не могу сосчитать, сколько раз он прикрыл бы собой мою спину от лап кровожадных неандертальцев за последнюю пару дней. Всё хорошо, только не совсем ясно, куда потом девать труп.
Сенсор больше ничего не сказал. Постоял ещё немного, и скрылся в своей комнате, не пожелав спокойно ночи. Лазарь ещё долго смотрел в ночь невидящим взглядом, выветривая из головы мысли о Янике, Джуде, прокажённых, и многие другие, что как пьяные соседи, подолгу не дают уснуть. Потом мороз окончательно вынудил его вернуться в дом.
Глава 5. Схема
1
Лазарь дважды постучал в дверь к Янике, и сразу же вошёл.
Сначала ему показалось, что в комнате никого нет. Старый вытертый ковёр, мятая двуспальная кровать, тумба с аквариумом, полным плавающих кверху пузом рыбок. Потом он всё-таки нашёл её. Девушка сидела на полу в самом дальнем углу комнаты, притянув колени к груди, и беззвучно плакала. Едва Лазарь шагнул к ней, как она инстинктивно заелозила ногами по полу, стараясь ещё глубже вжаться в угол.
Лазарь понял, что их комната этой ночью стала её комнатой ещё до того, как она подняла на него липкие от слёз глаза и сообщила:
– Он ушёл…. Джуда ушёл.
Лазарь оторвал взгляд от тюлевой занавески, развеваемой ветром из полуоткрытого окна, и уселся на пол рядом с ней.
– По-английски, я полагаю.
Она опасливо отодвинулась от него, точно он сказал не это, а: «ну, наконец-то мы вдвоём!».
– Не то, чтобы я удивлён, – проговорил Лазарь, думая, что сообщать ей об этом сейчас было довольно рискованно. Интересно, любила ли она его? И если да, то как бы классифицировал это чувство старина Эрих Фромм?
